- На растениях, что в них были! Но ты не отвлекайся. Объясни, почему из всех возможных кандидатов ты выбрал именно Грибба? Ты не мог не знать, как я к этому отнесусь.
- Я уже объяснил, - Альваро уселся рядом с ней на кровать, - Анатоль Грибб - это логичное решение. К тому же у него хорошая репутация. Он упрям, тщеславен, не признает авторитетов, не берет взяток и не поддается на шантаж. Его можно, разумеется, сломать и заставить идти против его убеждений, но над этим придется потрудиться. Все его проекты были успешны - за исключением одного единственного: гибели «Аиуи». Там ты переиграла его, и он, как ни покажется странным, проникся к тебе уважением.
- А вот я его терпеть не могу!
Сантес кивнул:
- Именно это меня и огорчает. Эни, дорогая моя, ты совсем потеряла форму. Гормональный дисбаланс я сейчас выправлю, конечно, но ты тоже должна приложить усилия. Ты стала слишком импульсивной. Я волнуюсь, что твое выздоровление затянется, если ты мне не поможешь.
- Что это значит? - Эника выпрямилась на кровати, поджав под себя ноги. - Что еще за камень у тебя за пазухой? Ну-ка, выкладывай!
- Сначала опиши, что ты в данный момент испытываешь.
- В каком смысле?
- Никаких странных эффектов не наблюдаешь?
Эника подозрительно сощурилась:
- Что было в той капельнице, Ал? Что на самом деле ты со мной сотворил?
- Не с тобой, а ради тебя, - возразил Сантес. - Я начал разрабатывать это средство, когда работал с Селемом по твоей просьбе. Двигался на ощупь, потому что совершенно не имел представления, как антипатин влияет на мага. Но с тех пор я многое узнал и многое понял. Уверен, что нашел нужные пропорции, и ты опять получишь возможность работать с магическими техниками. И даже переподчинишь себе Источники, если будет на то твоя воля. Только надо пережить трудный период.
- Ты не поставил меня в известность.
- Не видел смысла. Ты же и так доверяла тому, кто взялся за твое исцеление. Подробности не важны, важен результат.
- Тем не менее, я ожидала от тебя большей откровенности. Ты назывался моим другом.
- Ты тоже утаила от меня факт, что являешься Хранительницей Ключа, - напомнил Сантес, - сколько времени ты об этом знала, но молчала.
Вопреки опасениям Альваро, Эника не стала ни впадать в ярость, ни в панику. В отличие от визита Анатоля Грибба, известие об экспериментальном лекарстве, казалось, никак ее не задевало.
- Каким образом наличие у меня дополнительных потенций могло повлиять на действие твоего средства? - спокойно поинтересовалась она.
- Твоя несвоевременная привязка к темпограссору могла сбить настройки. Я, собственно, прибыл сюда, чтобы во всем удостовериться лично.
- И как, удостоверился? - она насмешливо сверкнула глазами.
- Честно? - Альваро поймал ее взгляд. - То, что я сегодня вижу, далеко от прогнозируемого результата. Это не означает, что результат плох, но требуется доводка.
- Я чувствую, что восстанавливаюсь.
- Ты не восстанавливаешься, а изменяешься, - он покачал головой, - правда, не совсем так, как мне бы хотелось. Твой почерк изменился.
- Поясни, - потребовала она.
- Анатоль Грибб, - Сантес указал на него пальцем, - что именно ты с ним проделала только что?
Эника фыркнула:
- Устранила его из нашей беседы.
- Но как? Прежде, ты бы избирательно воздействовала на сонные рецепторы его мозга, образовав запредельный уровень мелатонина и ускорив процесс торможения в коре.
Она пожала плечами:
- Это самое простое решение. Но тогда, заснув, он бы свалился прямо на пол.
- То есть, ты его пожалела? Бедный спецфом мог заработать синяк, - Альваро улыбнулся, но глаза его при этих словах остались холодными. - Подумай, дорогая, каталептический ступор при сохраненных зрительных и слуховых функциях- это паралич, сопровождающийся чувством ужаса. Грибб все видит, все слышит, все понимает, но не в состоянии двинуться. Даже просто позвать на помощь не может. Да, это безвредно для организма, но очень вредно для его психического здоровья. Прежняя Эника Келнер, которую я знал, никогда бы не подвергла человека подобной пытке. Даже если этого человека она недолюбливала.
Эника, закусив нижнюю губу, молчала.
- И потом, посмотри на него: он стар и болен. Согласно его суточным ритмам сейчас глубокий вечер, ведь в Страсбурге часы совсем недавно пробили половину девятого. Накануне он подхватил простуду, а мышечный спазм еще сильнее затрудняет ему дыхание. Наконец, ему слишком жарко в помещении в этом плаще.
- Достаточно! - она подняла руку, останавливая дальнейший поток упреков. - Я все поняла. Я окончательно превращаюсь в монстра.