— Троя пала! — объявил Агамемнон и поднес факел к сложенному у стен города хворосту. Огонь нежно лизнул сосновые бревна, чуть сник — казалось, вот-вот погаснет — а потом запылал все жарче и жарче и за считанные секунды охватил все игровое сооружение.
Круг начальников расступился. В центре, там, где все ещё горел костер, земля, то бишь горная порода, раскалилась до красна, и вскоре костер с котлом провалились в разверзшуюся дыру. Начальники расступались все шире и шире; дыра становилась все глубже и глубже. Из нее полетели искры, затем вырвался смрадный дым вперемешку с сажей, и через несколько мгновений, дым валил столбом, уходя высоко-высоко в черное небо. Вместе с дымом из чрева террикона вылетел сонм мерзких крылатых тварей. За ними, не поднимаясь над землей слишком высоко, летели воздушные и огненные джинны[27], инкубы и суккубы, ползли бесы и черти, земляные и водяные шайтаны.
— Гой, гой, гой! — радостно закричали ролевики, и Троя запылала во всю силу.
— Гой, гой, гой… — отозвался эхом дремучий лес.
XII. Нашествие
Сумерки сгустились, и на западе города Ру взошло сияние. Клочья багровых облаков вскипали и поднимались протуберанцами, как будто закопченное небо отражало клокочущую магму адских рек. Атиша наблюдал сияние через узорчатое церковное окно.
Пол, стены и даже иконы храма были украшены зелеными веточками и травой. Великая вечерня уже закончилась, но люди из храма не уходили. Они крестились, молились, ставили свечки.
— Что это ты, прихожанин, стоишь в святом храме и не крестишься, — обратился к Атише священник, — иль ты не христианин?
— И христианин тоже, — ответил демиург, обернулся к алтарю и отбил крест с поклоном.
— Как это: «и христианин»? Женщина или беременна или не беременна.
— Так то ж женщина, отец Никодим!
Они говорили громко, что привлекало внимание прихожан. Люди оборачивались, но тут же недвижимо замирали, зачарованные небесным сиянием за окном.
— Ты речешь, как лукавый, — продолжал батюшка.
— Разве Бог не един для всех? — отвечал ему демиург. Но отец Никодим смотрел уже не на него, а на десятки своих прихожан, чьи зрачки, как маленькие зеркала, отражали небесную аномалию. Священник глянул в окно и…
— Знамение! — молвил он завороженным голосом.
— Это не то, о чем ты подумал, святой отец, — предупредил его Атиша.
— Так Дух Святой, по обетованию Спасителя, сошел в этот день на апостолов в виде огненных языков, в знак того, что имеет силу опалять грехи и очищать, освящать и согревать души, — сказал Никодим, — если ты ещё не знаешь, прихожанин, сегодня Пятидесятница, Троица Святая… О, Господи, да как же я сразу не догадался: ты-то и есть лукавый!
— Эх, отец Никодим, ты не только ослеп, но и рассудка лишиться: что ты такое говоришь!
— А то и говорю: изыди, сатана! — гневно сказал священник и громко прокричал, — знамение!
Несмотря на то, что час земных поклонов ещё не пробил, он пал на колени на устланный травою пол, неистово молясь Вседержителю.
Но прихожане, вместо того чтоб обратиться к Богу, как их пастырь, устремились к выходу, топча и подминая друг друга, будто на Ходынке. Каждому хотелось посмотреть на сияние во всей его красе, а это было возможно только за пределами храма.
И тут Атиша услышал громкий хохот. Демиург горнего мира поднял глаза и увидел фантом Барабаса, который вытянул толстый бумажник, достал несколько хрустящих купюр и сунул их в жертвенный короб с надписью: «На нужды прихода».
— Тебя подвезти? — предложил фантом и снова рассмеялся.
Городское гуляние продолжалось. Людей на улицах было куда больше, чем днем. Центральный проспект Ру заполнился горожанами от края до края. Атиша шел навстречу людскому потоку.
Некоторые люди по-прежнему прикрывались носовыми платочками, но большинство из них уже привыкли к зловонию и дышали на полную грудь. Горожане то и дело оглядывались на запад, после чего ускоряли шаг, стремясь побыстрее выйти на центральную площадь, откуда аномальное сияние было видно во всей своей красе, но никто из них не замечал другого явления: в небе парили черные тени адских тварей.
То были гарпии, гадкие творения, похожие на огромных летучих мышей. Некоторые из наделенных духовным зрением людей, которым удавалось их увидеть, утверждают, будто их тела похожи на женские, но такие сравнения конечно же абсурдны, ведь женщины так прекрасны!
27