Осмотрев с высоты камеру, кьюнг ничего подозрительного не заметил. Девахи, сидя на нижних нарах, шептались ни о чем, а прямо возле Инны пристроился довольно упитанный черт, который гладил Пинцову по голове, прямо-таки, как мама в детстве, приговаривая: «Красивая…».
— Стоп, — сообразил кьюнг, — а откуда здесь рогатый?
Копростасис по праву защитника долбанул демона откровенно неприветливо и тот схватился за голову.
Кьюнг приземлился на нары, закрыв Иннин грудной чакрам своим мифическим телом, как амбразуру, и вежливо сказал:
— Я вам предлагаю покинуть это помещение, во избежание конфликта.
— С какой стати, я тут давно прописался! — возмутился черт, — а вот ты, кудлатый, явно здесь впервые нарисовался.
— Где ты живешь, в этой камере?
— Когда в этой, когда — не в этой, тебе какое дело!
— У тебя, наверное, и отдельная жилплощадь имеется?
— Конечно, и с харчами проблем нет.
— Вот и вали в свою вонючую нору! — смело сказал Копростасис…
XXII. Хранилище душ
Лимузин Барабаса пересек границу демонического города.
— Это наша столица, — пояснил гроссмейстер.
— Интересные у вас жилища, — заметил Атиша, рассматривая пейзаж за окном. В глубине подземного города хорошо просматривались тесные кубические лачуги шайтанов, цилиндрические многоэтажки рогатых демонов, пирамидальные гнездовья гарпий и виверн.
— Здесь все идеально, — равнодушно пояснил гроссмейстер, — мы любим логичные и правильные формы.
Вход в подземную пещеру, над которой адским огнем тлела надпись «Хранилище людских душ», охранялся очень тщательно. Мало того, что вдоль контрольно-пропускного тоннеля несли бдительную вахту земляные джинны и черти с трехголовыми церберами, у главных ворот был организован пост. Упитанный силат с обрюзглым животом внимательно проверял документы и пропускал механический и гужевой транспорт только после досконального досмотра. Перед лимузином Барабаса контроль проходила трехколесная повозка, в которую был впряжен гигантский черный скорпион. Что могло не понравиться постовому в этой таратайке, сказать было трудно, но рядовые бесы и черти вот уже полчаса ползали под ней с фонариками и что-то вынюхивали.
— Это что, дым валит из сторожевой каморки? — поинтересовался Атиша.
— Ты что, пар, конечно же! На поверхности земли отопление, а у нас охлаждение. Лед загружают в устройство похожее на вашу печь и таким образом охлаждают помещение. Лед добывается в основном на поверхности, он очень дорогой, но что поделать, такова жизнь в нижних слоях.
— В горнем мире средняя температура 20–25 градусов, нам не нужны печи.
— Везучие.
— А почему бы не придумать какую-нибудь холодильную систему? — спросил Атиша.
— Холодильники-то есть, только не всем они доступны. И это правильно! Власть держится на нищете. Не будет нищеты — наступит анархия. Порядок — это дешевая рабочая сила, строгая иерархия в обществе, полное подчинение низших каст высшим. Мы строго придерживаемся этих правил и поэтому у нас нет хаоса, не то что наверху.
Постовой наконец-то поставил штамп в документах водителя вьючного скорпиона, поднял перед трехколесной повозкой шлагбаум, и её место занял Барабасов лимузин. Автомобиль был снабжен кондиционером, поэтому в салоне было довольно прохладно, а как только сработал стеклоподъемник, стало ясно, что очень хорошим кондиционером: в лицо Атиши дунул обжигающий ветер.
Гроссмейстер подал водяному джинну документы. На всех трех листах были печати и выразительная подпись. Постовой подозрительно посветил на одну из бумажек фонариком с обратной стороны, внимательно присматриваясь к подписи.
— Сам Великий Черный подписал? — хмыкнул силат.
— Что, слепой, не видишь? — рявкнул на него Гриша.
— Давай поживее, офицер, — поторопил его Барабас.
— А кто это с вами в салоне, человек?
— Ты что, читать разучился? Там белым по черному написано: секретная миссия, не обыскивать, лишних вопросов не задавать.
Джинн внимательно изучил остальные два листа с подписями и разрешил проезд.
— У вас же компьютерная техника на грани фантастики, да и другие технологии на высшем уровне, а здесь — раннее средневековье! — не удержался от эмоций Атиша, когда Барабас закрыл окно и лимузин двинулся вперед.
— Поэтому все и стремятся отсюда наверх. А ты говоришь, демиургу здесь делать нечего. Моя роль благородна, какой бы гнусной она тебе не казалась.