«Рыба», — сказали за игровым столом, и в глубине души я злорадно усмехнулся: ничья третий раз подряд — это было действительно смешно.
«…Существа из нижних слоев захватывают высокие руководящие посты, но люди и в мыслях не допускают, что ими руководит нечисть, выбравшаяся из своего тесного подземного мирка на поверхность земли в маленьком провинциальном городе…»
«Рыба…»
«…Нечистые грозят распространиться по всей планете. Кто же их остановит…»
«Рыба…»
Ну, это уже слишком. Выкрики, шум — это же невыносимо! Чертова «рыба», чертов «Козел», чертово домино!.. Я демонстративно швырнул газеты в сторону игроков и гордо вышел в коридор. И вовремя: навстречу по коридору шел начальник.
Я поправил галстук, проверил на месте ли заявление — оно лежало, как и положено, во внутреннем кармане пиджака…
«Рыба…»
…Почти не обратил внимания на всякие там возгласы и твердым шагом пошел навстречу шефу. Я был уверен, что больше никогда не переступлю порог мастерской и было уж раскрыл рот, чтобы сказать об этом начальнику (в мягкой манере, разумеется), как вдруг, он растворился в воздухе.
Мой начальник — человек уравновешенный, игры в прятки не в его стиле. Тем не менее — факт всегда остается фактом — он исчез.
Я сильно сдавил пальцами виски, крепко зажмурил глаза, распахнул… Прошло некоторое время, пока начальник снова не появился…
«Рыба…»
…и снова исчез. И тут я понял, откуда брались автомобили на дороге и почему у меня два костюма, и почему ничья в домино постоянно повторяется: время остановилось! Точнее, оно зациклилось в пределах нескольких секунд, заело, как заезженная виниловая пластинка.
Мой шеф в очередной раз исчез; появился; «рыба», — донеслось из мастерской; «рыба-рыба-рыба…» — чредой бесконечных повторений откликнулось эхо из глубины моего сознания. «Это, наверное, какая-то игра», — робко прошептал мой внутренний голос. Лучше бы он сказал, что я сошел с ума.
Да, это действительно была большая, бесконечная и страшная игра; игра, в которой нет целей и некуда идти. Не к кому идти! Игра, в которой ничто по-настоящему не движется, никто не рождается и не умирает, потому что смерть правилами не предусмотрена; игра, которую затеяла со мной мертвая вечность, пустота. Наверное, именно так выглядит бездна!
И тут я почувствовал удар в позвоночник. Я упал на колени, с трудом обернулся и, конечно же, никого не нашел у себя за спиной. Удар по спине, в живот, по глазам… Я взревел от боли, но эта боль была рождена осознанием того, что люди уже никогда меня не услышат, не увидят, и не почувствуют. И в моем зверином реве прозвучало усиленное в тысячи крат мое человеческое несовершенство: все, что меня окружало было смертным, а я — вечным.
Мое сознание охватил мрак. В панике я бросился прочь от мертвой вечности, как зверь, спасающийся от лесного пожара и ищущий место, где нет огня…
Меня разбудило солнце.
Вечное солнце. Оно показалось мне черным.
По аллеям прогуливались люди. Туда-сюда шнырял полицейский патруль. Рядом со мной на траве маленький мальчик играл с собакой. Я всегда любил детей. Но этот ребенок был некрасивым. Во всей моей длинной вчерашней жизни я ни разу не встречал некрасивых детей.
Я лежал посреди центрального городского парка. На мне уже не было ни пиджака, ни галстука. Рубаха и брюки были в болотной грязи, от меня исходил непереносимый зловонный запах. Интересно, как это я умудрился отыскать в моем городе болото? Я не помнил. Нужно было привести себя в порядок, и я поспешил принять «душ» под фонтаном (всю жизнь об этом мечтал).
Фонтан «охраняли» здоровенные львы. Будь они настоящими львами, а не медными скульптурами, они бы все равно не учуяли меня. Я смело разделся догола и стал под фонтан, но тут услышал детский крик:
— Мамуля, смотри, он тонет!
Я, наверное, покраснел, да?..
Ребенку было лет семь. Он показывал пальцем в мою сторону. Мамуля тоже смотрела вроде как на меня. Это была молодая, весьма симпатичная женщина.
— Что ж, сынок, — молвила она и присела на корточки, чтобы быть одного роста с сыном, — на корабле очевидно произошла катастрофа. Наверное, кораблю не повезло с капитаном.
— Он — пьяница! — заключил мальчик.