Вторая страница. Здесь оставили записи спутники Нансена, в 1913 году вместе с ним начавшие с Диксона плавание вверх по Енисею до Красноярска.
А дальше я с радостью увидел очень знакомую подпись: "Капитан К. Мецайк". Ну конечно, этот неутомимый труженик Енисея успел побывать и на этом далеком острове раньше многих!
1915 год. Важное событие. На Диксон прибыла и основала здесь поселок экспедиция, посланная на помощь "Таймыру" и "Вайгачу". А вот и автографы самих участников знаменитой гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, вырвавшейся из ледового плена: "Капитан 2-го ранга Вилькицкий, Евгенов, доктор Старокадомский".
Экспедиция на "Таймыре" и "Вайгаче" сделала выдающееся географическое открытие XX века: обнаружила огромную Северную Землю, лежащую против мыса Челюскин. Пролив, отделяющий ее от материка, назван именем Вилькицкого.
Но будем смотреть дальше. Ба! Оказывается, на Диксон пожаловал не кто иной, как сам господин туруханский отдельный пристав, оставивший роспись с немыслимой закорючкой. Наверное, он искал здесь ссыльных, которые могли бежать к океану.
Далее следует надпись на норвежском языке:
"Хеймен" вышел в экспедицию из Тромсе на мыс Вильда в Сибири узнать положение Кнутсена и Тессема.
Ледяной мичман Оле Гансен из Гаммерфеста".
Но мы помним, что не ледяному мичману Оле Гансену, а все тому же Никифору Бегичеву удалось найти следы на последнем пути норвежцев.
Снова записи, даты, фамилии. А это что такое? Какой-то рисунок, изображающий нечто вроде выпученного глаза. Под рисунком написано: "Дифракционная корона вокруг луны, сопутствуемая беспредельно унылым вытьем собак, часть коих упряталась в конуры". Это записал первый наблюдатель-метеоролог, видимо скучавший на Диксоне. Да и как было не скучать: в 1923 году на острове зимовало всего восемь человек.
"Все мы твердо уверены, что порт Диксона в ближайшие же годы превратится не только в важный морской, но я в хорошо оборудованный воздушный порт".
Это написали побывавшие здесь в 1929 году летчики Чухновский и Алексеев, пионеры полярной авиации. Они не ошиблись.
В 1932 году в тетради появилась краткая запись:
"На "Сибирякове" — Шмидт, Визе, Воронин".
В тот год ледокол "Сибиряков" прошел за одну навигацию Северный морской путь с запада на восток, положив начало удивительным плаваниям советских ледовых кораблей. Экипаж "Сибирякова" решил задачу, впервые поставленную перед мореплавателями за триста семьдесят девять лет до этого.
…Я долго перелистывал тетрадь. Она пестрела именами знаменитых капитанов и прославленных летчиков, охотников, пришедших из тундры, и артистов Большого театра, прилетавших сюда на концерт прямиком из Москвы; в ней были записи о кораблях, посетивших гавань, о постройке обсерватории и оранжереи, об удачной охоте на белых медведей, о детях, родившихся на острове, и о многих других, больших и малых событиях.
Хороший все-таки обычай — вести дневник полярной зимовки. Из скромной тетради молодые зимовщики узнают так много интересного о прошлом острова, о людях, работавших до них.
Я бы вписал или вклеил в эту тетрадь одно письмо. Оно было написано известным полярником Арефием Ивановичем Минеевым своему другу во время войны. После войны его опубликовала московская газета. Вот это письмо с незначительными сокращениями:
"Это произошло 27 августа 1942 года в 1 час 30 минут ночи.
В этот поздний час, когда над островом царила торжественная тишина ночи, раздался сигнал тревоги. С наблюдательного поста мне сообщили, что на горизонте показался неизвестный корабль. Не прошло и десяти минут, как вооруженные отряды диксоновцев заняли отведенные участки обороны.
Я прильнул к биноклю. Пристально вглядываюсь в чернеющую даль моря. Напряженно осматриваю горизонт. Вот в окуляре возник силуэт корабля. Он быстро приближался к острову. По контурам определяю в незнакомце военный корабль. Я лихорадочно слежу за ним. Вот он уже совсем близко. Полным ходом он вошел по входным створам в гавань острова и стал на рейде в проливе Вега, в двух милях от берега.
Передо мною стоял немецкий линкор "Адмирал Шеер", оснащенный двадцатью восемью орудиями, десятью крупнокалиберными пулеметами и восемью торпедными аппаратами.
"Что же будет дальше?" подумал я. И в то же мгновение, короткие, как блеск молнии, в разных концах корабля почти одновременно взметнулись огненно-красные вспышки. Оглушительные звуки разрывов потрясли воздух.
Первые же снаряды полностью уничтожили "туманную станцию". Смешно было думать, что она представляла собой важный военный объект. Ее задачей являлось предупреждать суда во время тумана о близости берега. С этой целью мы установили на станции мощный сигнал — "ревун", звуки которого были слышны в радиусе пятнадцати километров.