Н. Мартьянов".
Через несколько, месяцев в аптеку к Мартьянову со всех сторон стали присылать множество камней, насекомых, шкурок животных, старинных монет и много другого. Конечно, не все это было ценно, не все годилось для музея. Но посылки свидетельствовали о том горячем интересе, которым сибиряки встретили начинание Мартьянова. Один из знакомых скромного аптекаря вспоминал:
"Аптека, где он меня принял, была битком набита народом всех полов и возрастов, и многие из посетителей, особенно дети, которых, к слову сказать, Мартьянов наделял лакомствами, доставляли Николаю Михайловичу всякого рода редкости: какие-то камни, какие-то кости, какие-то растения, каких-то насекомых… И все эти оригинальные дары Мартьянов любезно принимал, складывал в одну кучу, одновременно продолжая тут же, на глазах всех, изготовлять лекарства. Не отрывая глаз от колбочек, весов, пробирок, баночек, банок, он безумолку беседовал с пациентами, расспрашивая их, что они видели или слышали замечательного, обращали ли внимание в местах своего жительства на то, что он указывал в прошлый раз, не могут ли достать для музея того-то и того-то…"
Так было положено начало благородному и прекрасному делу. Теперь Мартьянов мог подбирать и посылать более обширные, полные коллекции уже Академии наук, различным музеям, а также профессорам русских университетов, прося при этом, если возможно, присылать экспонаты для его коллекций.
Неутомимый Мартьянов собрал в течение двух лет около полутора тысяч различных предметов, главным образом для отдела естественной истории своего будущего музея, и составил небольшую библиотеку редких книг. В одном из школьных зданий ему отвели две комнаты для выставки коллекций. Аптекарь был счастлив. Его мечта осуществилась: музей, пусть еще небольшой, все же был открыт.
Прошел еще год, и в музее оказалось уже более шести тысяч экспонатов, а на полках его библиотеки — более трех тысяч книг по истории Сибири.
По-прежнему с утра до вечера Мартьянов трудился не покладая рук. У него не было помощников. Для музея и библиотеки не нашли нужным дать уборщицу, и ранние посетители иногда видели, как Николай Михайлович сам мел полы, вытирал пыль с витрин. Зимой в музее было холодно и сыро. Непосильный труд надломил здоровье Мартьянова, он стал кашлять, чахнуть. Ему советовали отдохнуть хотя бы недолго, но он и слышать об этом не хотел. Все чаще аптекарь готовил лекарства самому себе. Но было уже поздно.
Мартьянов умер, как солдат науки, — на посту. Его хоронил весь город.
Минусинские толстосумы считали Мартьянова чудаком. Ведь если бы с его умом, упорством да усердием, рассуждали купцы, начать копить деньги, как бы богато и сытно он мог жить! Вот чудак, простофиля!
Но простые люди, провожая в последний путь выдающегося сибирского просветителя, думали иначе. Они испытывали чувство благодарности к человеку, который честно служил народу, опровергая "житейскую мудрость" мелких стяжателей, думающих лишь о том, как бы пополнее набить карман и брюхо.
Мартьянов умер в 1904 году. К этому времени основанный им музей сильно вырос и пользовался уже мировой известностью. В научных журналах писали: "Город Минусинск обязан своим музеем исключительно неутомимой энергии Мартьянова. Этому музею могла бы позавидовать не одна европейская столица: по обилию сибирской древности он единственный в мире". Путешественники, посещавшие Сибирь, считали своим долгом сделать крюк в сторону по бездорожью с единственной целью посмотреть коллекции мартьяновского музея.
Сегодня Минусинский музей представляет собой настоящую сокровищницу для тех, кто захочет узнать прошлое огромного района Южного Енисея от древнейших времен до наших дней.
Здесь собрано более ста тысяч различных ценнейших экспонатов. На полках научной библиотеки хранятся десятки тысяч книг; среди них много редчайших изданий по истории Сибири.
Я поспешил в музей с тем большим нетерпением, что здесь, как мне рассказывали, можно было узнать много интересного о Туве, которую я только что покинул, о Хакассии, в которой мне предстояло быть проездом; я знал также, что в архивах музея хранятся дела о ссыльных декабристах и многое другое.
Первый зал музея точно на чудесной машине времени перенес меня в далекое прошлое.
Десятки тысячелетий назад север Сибири покрывали ледники. В Минусинской котловине климат был гораздо суровее, чем сейчас. Тут водились мамонт, северный олень, полярная лисица, полярная мышь, шерстистый носорог. Кости этих животных найдены в минусинских степях.