Нет, не каждый решится на такое путешествие!
Словно смена зимовщиков, приезжающая на полярную станцию, едут новые жители в Туру по весенней воде. И просто нельзя не радоваться первому каравану, пришедшему сюда издалека, привезшему новых людей, новые книги, новые товары, новые патефонные пластинки.
Что же все-таки представляет собой Тура? Можно было бы написать так:
"Там, где еще недавно стояла непроходимой стеной дремучая тайга, сейчас раскинулся центр Эвенкии — Тура".
Или так:
"В глухой тайге, за тысячи верст от железной дороги, расположена столица Эвенкийского национального округа".
И то и другое, в конце концов, верно. Но такими словами Туру все-таки не определишь. Она проще и будничней. Да и настоящей тайги, если говорить честно, вокруг Туры нет: тут больше сухостоя да мелколесья, чем настоящих больших деревьев.
На многих картах вы тщетно будете искать Туру. Нет такой надписи. Лишь там, где с жирной синей линией Нижней Тунгуски сливается другая, изображающая реку Кочечумо, надписано самым мелким шрифтом: "Туринская культбаза". И верно, еще совсем недавно при слиянии рек стоял одинокий домик культбазы.
Но жизнь непрерывно поправляет карты нашей страны.
Сегодня у слияния двух рек стоит поселок с электрическим освещением, с многоквартирными домами, с большой школой оленеводов, с кино и аэропортом, с типографией, где печатается своя газета. По понятиям жителя густо населенных мест, он не очень велик, этот поселок, но в условиях тайги его можно смело назвать большим поселением, заслужившим право на то, чтобы слово "Тура" на картах писали жирным шрифтом.
В первом десятилетии нашего века на территории, занимаемой ныне Эвенкией, кочевало несколько родов бродячих тунгусов. Мало кто знал о том, чем они занимаются, как живут, верней — как вымирают, потому что смертность среди народа была ужасающей, а жизнь — такой, что иногда и смерть казалась избавительницей.
Но зато какими огромными шагами идет к своему счастью эвенкийский народ теперь! Он хозяин огромной территории, ее лесов, недр, рек. Он создал богатые оленеводческие колхозы, научился пахать землю и сажать овощи, расстается с чумом и кочевой жизнью. Народ научился грамоте. Сейчас в Эвенкии десятки школ, а при школах интернаты, где дети живут и учатся на полном государственном обеспечении. Учителя в этих школах — эвенки. Врачи в туринской больнице — эвенки. Эвенк Митрофан Павлович Койначенок — депутат Верховного Совета Союза ССР. В списке Героев Советского Союза среди тех, кто первым форсировал Днепр, есть гвардии рядовой эвенк Иннокентий Увачан.
Тура — очень молодое поселение. Однако за ним будущее. Отойдя на несколько километров в сторону от слияния двух рек, еще и сейчас можно встретить медведя, но тайга отступает и будет отступать, чтобы дать место колхозным полям, усадьбам оленеводческих совхозов, горняцким поселкам.
Когда теплым летним вечером закончилась выгрузка товаров, которые мы привезли в Туру, и первый гудок собрал на берегу толпы провожающих, я испытал чувство, очень похожее на грусть. Мне стало жаль расставаться с Турой.
Третий гудок. Его слышно, наверное, далеко вокруг — такая тишина разлита в вечернем воздухе. Медленно, мерно постукивая, ползет из воды толстая якорная цепь. Два удара судового колокола — якорь поднят.
— Тихий вперед!
И вот уже зеленый мыс наплывает на твои домики, Тура!
…А пророчество великого поэта сбылось. На полках книжного магазина в Туре можно купить томик Пушкина на эвенкийском языке.
ГЛАВА XI. ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ
У Северного полярного круга. — Самая тяжелая политическая ссылка, какая только могла быть в глухой сибирской дали. — Новая судьба Курейки. — Норт Игарка. — Вечная мерзлота. — Дудинка. — Ошибка Нансена. — На помощь полярной экспедиции. — Поиски в тундре.
И вот мы снова на Енисее.
Мы плывем к Северному полярному кругу.
Впереди — Курейка.
Курейка…
Еще задолго до приближения к этому далекому станку на пароходе чувствуется напряженное ожидание чего-то необычного. Тот, кто плывет впервые, то и дело спрашивает у бывалых матросов: скоро ли Курейка? Не Курейка ли это вон там, на дальнем мысу? Когда же наконец будет Курейка?