Выбрать главу

На берегу их дружелюбно встретили кочевники тундры. Эти простые люди оказывали потерпевшим кораблекрушение всяческое внимание. Хозяин чума шесть раз в день поил Крузенштерна чаем, этим драгоценным для кочевников напитком, причем каждый раз очень обижался, если гость выпивал меньше шести чашек подряд…

Итак, Павел Крузенштерн-младший не достиг цели. Правда, он дал подробное описание пути через Карское море с запада на восток, но невзгоды, которые претерпела команда "Ермака", заставили даже такого опытного русского моряка, как Федор Литке, утверждать, что "морское сообщение с Сибирью принадлежит к числу вещей невозможных".

Он ошибся, этот старый моряк!

Тринадцать лет спустя после плавания Крузенштерна известный полярный путешественник Норденшельд, войдя на шхуне "Превен" в Карское море, почти не встретил здесь льдов и благополучно приплыл к устью Енисея. По древнему пути русских мореходов он повторил трудный рейс и на следующий год.

Но, пожалуй, окончательно рассеять мнение о недоступности северных берегов Сибири удалось русскому капитану Давиду Ивановичу Шваненбергу. Он совершил первое в истории плавание с востока на запад, от устья Енисея в Европу, удивившее всех бывалых моряков.

И было чему удивляться! Судно, на котором отважный капитан рискнул войти в "ледяной мешок" Карского моря, было построено не на морских верфях, а в городе Енисейске, стоящем чуть не за две тысячи километров от моря. Яхта Шваненберга, которую он назвал "Утренняя заря", походила больше на речное, чем на морское судно. Вся команда состояла из пяти человек, а единственная каюта яхты была так мала, что в ней с трудом помещались трое.

Когда о рейсе "Утренней зари" узнал полярный капитан немец Дальман, он пришел в ужас и стал отговаривать русских моряков от безрассудного плавания.

— Вы погибнете на вашей скорлупке при первой буре, при первой стычке со льдами! — восклицал он. — Это так же верно, как то, что я капитан Дальман!

Давид Иванович только посмеивался в густую бороду. Он верил в успех задуманного дела: ведь его яхта была все же гораздо прочнее и надежнее бота "Оби почтальон", на котором шел когда-то к Енисею лейтенант Овцын.

Через месяц после начала плавания "Утренняя заря" бросила якорь у берегов Норвегии, а затем отправилась дальше, к Петербургу. Весть об этом облетела мир. Газеты рассказывали, как в Норвегии, Швеции и Финляндии толпы народа с "великим уважением" встречали "Утреннюю зарю", а ее капитану всюду преподносили "стихи о победе, совершенной над грозной стихией".

Норденшельд, который лучше многих других мог оценить трудности, так успешно преодоленные русскими моряками, воскликнул:

— Да рассеет "Утренняя заря" мрак, который до сих пор препятствовал верному суждению о судоходстве в Сибирь!

Среди ликования, которым лучшие русские люди встретили известие о блистательном плавании, прошел незамеченным случай, показывающий, как относилось к героям, прославляющим свою родину, царское правительство. Едва "Утренняя заря" пришла в Кронштадт, как на ее борт поднялся незнакомец.

— Кто тут Цибуленко? — спросил он.

— Я, — ответил один из матросов.

— Ты был сослан в Сибирь за оскорбление начальства. Собирай вещи!

— Позвольте, — вступился было Шваненберг, — это мой лучший матрос, это настоящий герой.

— Ничего не знаю, — отрезал незваный гость. — Собирай, Цибуленко, вещи! Пойдешь в Кронштадтский каземат.

И моряка увели в тюрьму…

После плавания "Утренней зари" случалось не раз, что суда, шедшие к устью Енисея, становились добычей льдов. Однако уже никто не осмеливался утверждать, что морской путь в Сибирь — безнадежное дело.

На этом можно и закончить рассказ о том, какие трудности пришлось преодолеть русским людям для того, чтобы на небольшом и ничем особенно не примечательном уголке карты нашей родины появилась тонкая пунктирная линия, обозначающая путь кораблей к устью Енисея.

Но и после ее появления царское правительство так и не наладило постоянного морского сообщения с Сибирью. Правда, во время русско-японской войны на Енисей был послан большой караван судов, который благополучно достиг цели, но дальше дело не пошло.

Нелюдимое Карское море по-настоящему ожило лишь тогда, когда сквозь его льды гордо пошли корабли под красными вымпелами. С каждым годом их становилось все больше. По Северному морскому пути доставлялось уже в тридцать раз больше грузов, чем до революции. На берегах появились маяки, в непогоду указывающие путь кораблям; гидрографы промерили глубины, оградили опасные места. Теперь морские караваны стали ходить на Енисей ежегодно. Их полярные рейсы были названы "карскими экспедициями".