Но внизу никого нет. Сбегаю по ступенькам. Уф, чуть было не споткнулась – Касита мягко ловит меня ковром. Спасибо!
Сегодня дел у всех по горло, и я очень хочу помогать. Иду в столовую. Где же это мама? Пусть мне всего пятнадцать, и из трёх сестёр я самая младшая, но и от меня может быть польза! Пойду пока накрою стол. Достаю наши семейные тарелки. Они у нас все разные: у каждого своя.
М-да, что-то душно здесь!
– Касита, открой-ка ставни! – прошу я.
Ставни со стуком распахиваются и открывают мне вид на наш край – Энканто. Волшебную долину, в которой мы живём, окружают крутые горы, которые упираются вершинами в пышные облачка. На каменистых склонах тут и там виднеется то кофейное дерево, то хлопковое, то пятачок ярких цветов. Зачастую горы тонут в дымке, она низко нависает над уступами и по вечерам вихрится в лучах заходящего солнца. Из верхних окон Каситы видно наш городок: мощёные улицы, церковь с изящным шпилем, милые белые домики под красной черепичной крышей. И у каждого домика пышные клумбы под окнами и ярко окрашенные ставни.
В самом центре Энканто стоит наш дом. Касита. Когда возвращаешься домой после прогулки в город, вначале видишь пышную бугенвиллею – это такое вьющееся растение, – которая ползёт по терракотовым стенам. Труба обычно выпускает струйку дыма от дровяного очага на кухне. В верхней части дома возвышается башенка, точно солдат на посту.
Дел невпроворот, а я высовываюсь из окна кухни и делаю глубокий вдох. М-м. Спелые манго. Чёрная земля. Плантаны. Орхидеи. Втягиваю в себя все-все запахи. Запахи дома. Закрываю глаза, и такое чувство, что, пожалуй, всё, в конце концов, будет как нель...
– А когда будет дар? – раздаётся чей-то крик.
Открываю один глаз. Внизу, ровно под окном, городские ребятишки заглядывают в дом – вечно им всё интересно, вечно им надо ко мне поприставать. От нашей семьи, от нашего дома они в восторге. Всё время просят рассказать им что-нибудь. А я и не прочь.
– Кто это там спрашивает? – кричу вниз.
– Мы!
Из ватаги выделяется маленькое личико.
– Я!
– Все! Все!
Вот смешные.
– Волшебство случится сегодня вечером, на торжестве в честь Антонио, – говорю я им и тем временем потихоньку принимаюсь накрывать на стол. – И волшебство будет потрясающее.
– Почему?
– Потому что мы – род Мадригаль.
– А какой у него будет дар? – спрашивает один голосок.
– А какой у тебя дар? – спрашивает другой.
Последний вопрос пропускаю мимо ушей. Лучше сосредоточусь на посуде: расставляю одну за другой тарелки сестёр, ставлю тётину чашку, раскладываю бабушкино столовое серебро.
– Какой у Антонио будет дар, – говорю детям, – мы узнаем позже.
– А тебе что надо делать? – спрашивает тоненький голосок.
А действительно, что мне надо делать? Надеюсь, мне разрешат поучаствовать в празднике. Может, я не такая, как все Мадригаль, но и от меня может быть польза.
Попробую увильнуть от ответа.
– Я вам так просто не могу рассказать, в чём моя роль, – говорю детям, – потому что если вы не представляете себе всего в целом, то по отдельности тем более не представите.
Стол накрыт, можно завтракать. Слышу, как встают остальные члены семьи, как начинают свой день. Из кухни доносится лязг кастрюль и сковородок. Кто-то напевает густым баритоном. На лестнице заливисто гогочут, а где-то бухает об пол что-то тяжёлое. Скоро-скоро в столовую спустится вся семья, но мне не усидеть на месте. Всё-таки как-никак это день дара моего брата.
– Окна! – восклицаю я, и Касита протирает окна до блеска. – Полы! – И полы сверкают, ковры тут становятся чистые. – Двери! – кричу я уже со двора. Двери на галерею над моей головой, как всегда, светятся... ну, кроме двух. Хочется и тревогу с себя тоже смыть начисто; трясу головой как следует – меня ведь не уймёшь. Я вообще такая, деловая непоседа. В запале бегу внутрь и кричу дому: – Поехали-и-и!
И дом распахивает входную дверь настежь. Меня встречает солнечное утро. Чуть не спотыкаюсь о ватагу ребятишек – они уже столпились у двери, ждут меня не дождутся. Накидываю свою вязаную мочилу [вязанная вручную сумка-мешок, традиционная для народов Колумбии] на плечо и отправляюсь в город.
– А ты куда? – пристают дети. – Зачем?
Я оборачиваюсь и машу Касите рукой. Дети, разинув рты, следят, как Касита подмигивает мне на прощанье ставней.