Удивительно, но наш дом строится одновременно дольше и быстрее, чем я думала. Три дня все в Энканто трудятся не покладая рук, и наконец Касита становится похожа на себя. Штукатурка подсыхает на стенах, на которых развешаны портреты и картины – хоть и немного неряшливо. Кирпичная кладка снова покрывает пол патио, ограда возвращается на балконную галерею. Каждая глиняная черепица находит своё место на крыше, чтобы защищать нас от любой непогоды.
И пока все заняты делом, Бруно трудится над новым предсказанием.
– Что там? – спрашиваю я, пытаясь заглянуть ему через плечо. Видение почти сформировалось, осталось несколько кусочков.
– Терпение, Мирабель, – бормочет дядя. Он до сих пор чуточку нервный.
Я обнимаю его за шею. Бруно стряхивает меня, но довольно улыбается. Тут уж ничего не поделаешь! Он ужасно рад снова быть со своей семьёй.
– Дядя, хватит ворчать! – говорю я, когда он ставит на место последний кусочек мозаики.
Вот всё. Он закончил. Даже не знаю, стоит ли нам всем видеть предсказание Бруно. Самое главное мы видим и без него: вся семья Мадригаль работает вместе, позволяя каждому оставаться собой. Я зажмуриваюсь.
– Открой глаза, – говорит Бруно, – и скажи, что видишь.
Видение Бруно? Оно не изменилось! Просто стало реальностью: дом, совсем недавно растрескавшийся и обрушившийся, а перед ним, как и раньше, стою я. С самого начала в предсказании Бруно говорилось совсем не о том, что из-за меня наш дом развалится на части, а о том, что я помогу его починить.
Я чувствую кого-то за спиной. Бабушка.
– Мирабель, твой выход! – Она достаёт что-то из кармана, а потом кладёт мне на ладонь.
Я гляжу на её подарок. Это дверная ручка. Самая простая, круглая и блестящая. Я не совсем понимаю, зачем она мне, но тут бросаю взгляд на дом. Мы славно потрудились, чтобы перестроить – а точнее, просто восстановить – наш дом. Всё теперь снова знает своё место. Только на входной двери не хватает ручки.
Все мои родные собираются вокруг, жители нашего городка толпятся за их спинами. Я иду к дому, сжимая ручку. Уже потянувшись к двери, я вижу в её зеркальной поверхности своё отражение. Я. Это я. Возможно, у меня нет магического дара, как у моих сестёр, но это всё равно я. Я здесь.
– Я здесь, – говорю я. – Я здесь! – Я говорю это не только дому и родным, но и всему миру. – Я здесь!
И ставлю ручку на место.
Я делаю шаг назад, испугавшись неожиданного шума. Под ногами земля ходит ходуном. Весь дом сотрясается. Он сейчас рухнет? Я снова напортачила! Я всё испортила! Но, вместо того чтобы рассыпаться, дом, кажется, глубоко вздыхает, становясь ещё больше. Свеча семьи Мадригаль вытягивается до прежнего размера и разгорается пуще прежнего. Она становится даже ярче, чем фейерверк в день дара Антонио. Из разломов и трещин появляются сотни бабочек. Даже облака в небе по форме напоминают бабочек. Синие крылышки блестят на солнце, отбрасывая золотистые искры. Они кружат вокруг дома, поднимаются в небо и снова летят вниз. Над головой Пепы появляется радуга. Луиза смеётся и от радости легко подбрасывает наших родителей в воздух. Исабела кружится на месте, и из земли вырастает бугенвиллея, которая по стене пробирается к башне Бруно. Разумеется, она выращивает и парочку колючих кактусов. И я стою в центре всего этого. Бабочки парят и кружатся. Вместе с ними порхает сама магия, окутывая всю семью, жителей городка и всё Энканто.
Дом улыбается мне, а потом подталкивает вперёд, чтобы крепко обнять.
– Привет, Касита! – смеюсь я.
Эпилог
ЖИЛА-БЫЛА НА СВЕТЕ одна семья. Тёти и дяди, мамы и папы, кузены и кузины, братья... и одна бабушка. Каждый член семьи был важен и одарён своей неповторимой магией. Иногда её было не так просто рассмотреть. Иногда она была не такой, как можно было бы ожидать. Но она непременно была.
Семья жила в удивительном волшебном крае Энканто. В их доме была комната для каждого члена семьи, комната настолько же невероятная и уникальная, как и её хозяин или хозяйка. У моего двоюродного брата Антонио была комната, в которой умещались настоящие джунгли, в которых было привольно его друзьям-животным. У моей сестры Исабелы была комната с самыми разными растениями и цветами – и несколькими кактусами. У другой сестры, Луизы, была комната, как раз подходящая для того, кто снаружи очень сильный, а в душе мягкий и ранимый. А в комнате нашей бабушки было много фотографий дедушки Педро.