Когда они проехали следующий холм, за поворотом Мэтью сказал:
– Мы довольно близко от дома. Зелёные Крыши вон…
– О, не говорите мне, – она прервала его, затаив дыхание, ухватившись за его приподнятую руку и закрыв глаза, чтобы не видеть, куда он показывает. – Позвольте мне предположить. Я уверена, что угадаю.
Она открыла глаза и посмотрела вокруг. Они были на вершине холма. Солнце уже село, но окрестности были все еще видны в мягком послезакатном свете. На западе темный церковный шпиль высился на фоне оранжевого неба. Ниже была небольшая долина, а за ней – мягкий покатый склон с аккуратными фермами, разбросанными по нему. Глаза девочки перебегали от одного домика к другому, быстро и задумчиво. Наконец они задержались на одном из них, слева от дороги, смутно белевшем в цветущих деревьях и сумерках окружающих лесов. Над ним, в юго-западной стороне безоблачного неба, сияла большая хрустально-белая звезда, как фонарь, укзывающий путь одинокому страннику.
– Вот этот, правда? – сказала она, указывая на дом.
Мэтью восхищенно хлестнул вожжами по спине гнедой кобылы.
– Ты угадала! Но я думаю, что миссис Спенсер описала его, потому ты смогла угадать.
– Нет, она не описывала, действительно не описывала. Все, что она сказала, можно сказать и о других местах. У меня не было представления, на что он похож. Но сразу же, как только я увидела его, я почувствовала, что это тот самый дом. О,мне кажется, как будто я во сне. Знаете, моя рука должна быть вся в синяках, поскольку я щипала себя много раз сегодня. Очень часто, у меня было ужасное отвратительное чувство, что это всё происходит только в моих мечтах. Тогда я щипала себя, чтобы убедиться, что это правда– пока внезапно не вспомнила, что даже если это только сон, я должна спать и находиться в нём как можно дальше, поэтому я прекратила щипать себя. Но это не сон, и мы уже почти дома.
Со вздохом восторга она вновь замолчала. Мэтью тревожно заёрзал на сиденье. Он был рад, что это Марилла, а не он, должна сказать этой бездомной девочке, что дом, в котором она так хотела жить, не будет ее домом. Они проехали Долину Линд, где было уже довольно темно, но не настолько, чтобы миссис Рэйчел не могла заметить их из своего окна, и потом по холму и длинной тропинке завернули к Зеленым Крышам. К тому времени, когда они достигли дома, Мэтью всё больше хотел избежать приближающегося открытия печальной правды с чувством, которого он не понимал. Это не имело отношения к Марилле, или к нему лично, или к проблемам, которые эта ошибка, вероятно, вызовет, его больше всего страшило разочарование ребенка. Когда он думал о том, что восхищение погаснет в глазах девочки, у него было неприятное чувство, что он собирался помочь в убийстве кого-то – почти такое же чувство, которое возникало, когда он должен был убить ягненка или теленка или любое другое невинное маленькое существо.
Двор был довольно темным, когда они въехали в него, и листья тополя тихо шелестели вокруг.
– Послушайте, как деревья говорят во сне, – прошептала девочка, когда Мэтью помог ей спуститься с кабриолета. – Какие хорошие сны они должны видеть!
Затем, крепко держа саквояж, который содержал в себе «все ее богатства», она последовала за ним в дом.
Глава 3. Марилла Касберт удивляется
Марилла торопливо вышла к ним, когда Мэтью открыл дверь. Но когда ее взгляд упал на странную маленькую фигурку в тесном, уродливом платье, с длинными рыжими косами и радостно сияющими глазами, она остановилась в изумлении.
– Мэтью Касберт, кто это? – воскликнула она удивлённо. – А где мальчик?
– Не было никакого мальчика, – сказал расстроено Мэтью. – Там была только она.
Он кивнул на девочку, вспомнив, что даже не спросил ее имя.
– Нет мальчика! Но должен быть мальчик, – настаивала Марилла. – Мы просили миссис Спенсер привезти мальчика.
– Ну, она этого не сделала. Она привезла ее. Я спросил станционного смотрителя. И мне пришлось привезти ее домой. Я не мог оставить ее на станции, хоть и произошла ошибка.