— Пусть… Вы все равно не похожи на семью. Вообще, на людей. Наверное, все ваши чувства, отношения, восприятие давно атрофировались. Вы не способны любить. А те, кто умел, давно разучился. Вы… Вы… — она почувствовала прилив неожиданной ярости. Беспричинной, потому что Алэй ничего плохого ей не сделал. И уж точно не виноват в том, что существуют атради. Что Ллэр ее спас, что стал ближе, чем должен, но оказался вечным, недоступным. Что она для него была и будет только морской свинкой. — Вы, как заевший диск- снова, снова, снова… Движетесь не вперед, а по кругу. Бессмысленно. Но это не самое страшное. Вы ведь и других втягиваете в это. Таких, как мы! Используете, а потом бросаете умирать и забываете. Продолжаете дальше, находите новых, все снова повторяется. И будет повторяться всегда! Как этот ваш Маррен! Вы не осознаете, как это ужасно! Вы… Вас… — Мира вдруг поняла, что злится на себя. Только на себя, потому что не готова смириться, потому что лезет туда, куда не стоит соваться. Зачем-то ищет оправдания, хотя знает, что никогда не согласится стать ничего не значащим мигом. — Знаешь, вас всех нужно запереть в Тмиоре, как в клетке и… — Мира осеклась. Успела заменить едва не сорвавшееся с губ «уничтожить» на другое, — не выпускать отсюда никогда.
— Ты права, — тихо сказал Алэй. — Почти во всем- права. Мы, как заевший диск. Мы не похожи на семью. У нас нет и не может быть цели. Мы не способны идти вперед, потому что впереди нет ничего, что не встречалось бы раньше. Мы связываем свое существование с другими, чья жизнь- песчинка. Уходим, оставляя их умирать. Или остаемся до конца, чтобы уйти после. Но сути это не меняет. Мы- уходим. Их будут сотни, может быть, тысячи, больше… Просто знакомых, близких друзей, временных союзников, случайных встречных… Всех не запомнишь. Даже не так- почти всех рано или поздно забудешь. Нас надо запереть в герметической комнате и выкачать оттуда воздух… Впрочем, думаю наши тела найдут выход. Адаптируются. Даже в самой безнадежной ситуации. Я пробовал… Я понимаю, — он вдруг резко замолчал. Пристально посмотрел Мире в глаза. — Всё. До конца. Понимаю. Это очень глубокий и очень черный колодец. Но на дне ждет не смерть, а осознание другого- если бы все случилось снова, даже зная финал- я все равно поступил бы так же. И Ллэр тоже.
Да, Ллэр тоже. Мира не сомневалась.
Но выход есть. Их всех надо уничтожить- она все-таки сумела сказать это, пусть и не произнесла вслух. Только мысленно. Себе. Этого оказалось достаточно, чтобы понять- она не просто готова, она хочет это сделать. Может. Чтобы научить всех атради ценить каждый миг, каждую долю секунды. Чтобы заставить поверить- конец существует. И что бы ни говорил Алэй, он заслуживает смерти. Настоящей. И Ллэр тоже.
Мира резко вскинула руки, направила заструившийся из раскрытых ладоней фиолетовый свет прямо на Алэя. Зажмурилась, не желая видеть и запоминать последний взгляд, когда он все поймет.
И в этот момент притихшая внутри вторая Мира вдруг проснулась, напомнила о себе раздирающим вены противоречием- она явно не разделяла намерений убивать. Мира оцепенела, каждой клеточкой ощутив знакомое, покалывающее в крови сопротивление. Казалось, целую вечность пыталась подчинить вторую себе, пока не сдалась- незнакомка внутри опять оказалась сильнее, опять знала, как. Только не учила, а делала вместо нее.
Мира открыла глаза. Плотная занавеска жалко повисла на кончике, в распахнутое настежь окно проник солнечный свет. Лизнул горячим языком ладони, отразился, окутывая Алэя в оранжевый, блестящий кокон. Неподвижное тело медленно приподнялось над кроватью и так и застыло без движения. Она вдохнула, задерживая дыхание. Подчинилась, полностью отдаваясь во власть второй. Поняла, что должна делать, и когда остановиться. В полной тишине опустила руки, посмотрела на Алэя- он уже не парил в воздухе, а неподвижно стоял напротив. Тело больше не светилось, огненные искрящиеся лучи исчезли.
— Как?.. — голос принадлежал не ему и прозвучал подобно взрыву. — Что?..
Мира оглянулась. Наверное, Роми явилась, когда её разделившееся сознание было обеими своими ипостасями не здесь. И наконец-то рыжая бестия смогла удивиться. Даже не сразу нашла способ это выразить: в округлившихся глазах плескалось изумление пополам с чем-то еще, непонятным. Снова страхом?
Что-то с грохотом возвестило о своем падении, и Мира снова повернулась к Алэю. Он покачнулся. Вцепился рукой в спинку коляски, но на ногах устоял. Роми в миг оказалась рядом, подставила ему свое плечо.
— Ты… Алэ… Как… Что она?..
— Все в порядке.
— Черта с два, — Роми не слушала. Выглядела встревоженной, испуганной. Тараторила невнятно и растеряно. То бросала взгляд на Миру, то снова ловила глазами глаза Алэя. Роми была сама на себя не похожа. — Черта с два… Сядешь?..
— Рэм! — Алэй чуть повысил голос, но не помогло.
— …нет? Мира?! — теперь Роми глядела вновь на неё.
Она с удивлением обнаружила, что стоит рядом с кроватью. Не смогла удержаться на ослабевших ногах и почти рухнула на пол, нелепо цепляясь за покрывало.
— Успокойся, с ним все будет в порядке… — выдохнула Мира.
— Я спокойна. Я…
— Ага, — просто сказал Алэй, и Роми замолчала. — Нет, все-таки сесть- хорошая мысль, помоги, — уже сидя на краю кровати, он несколько раз осторожно распрямил и снова согнул ноги в коленях. — Отвык, больно… Только не надо и это лечить, — улыбаясь, посмотрел на Миру. — Похоже, ты тоже не очень-то веришь в смерть, как выход…
— Верю, но… сложно…
Алэй покачал головой.
— Когда веры достаточно- нет. Умереть на самом деле легко.
— И эгоистичнее, — буркнула Роми.
— Возможно, только… убить… сложнее, чем умереть… оказалось, — с трудом, очень тихо, почти шепотом, проговорила Мира. Закашлялась.
— Кто кого собрался убить? — Роми смотрела на неё сверху вниз.
— Я… его… — еле слышно ответила она. Кашель усилился- грудь будто сжали в тиски и проткнули раскаленным железом. Вдох казался невозможным, но Мира все-таки сделала над собой усилие. Вздохнула, сипло хватая ртом воздух. Опять закашлялась- на этот раз сильнее. Отняла от губ ладонь и ужаснулась- перед слезящимися глазами заплясали алые пятна крови.
Ей показалось, что вновь повисла невероятная, тяжелая тишина. Потом Алэй медленно, словно через силу, спросил:
— Ты что натворила?
— Это вирус… Так… — она сглотнула. — Так уже было… Там… Дома…
Так было- Мира помнила. Слабость, неожиданные головокружения, холодный пот крупными каплями на лбу. Потом кашель. И кровь…
В первый раз она испугалась. Потом сумела убедить себя, что все ерунда. Обычная простуда, пройдет… И, действительно, прошло- не надолго. Кашель и слабость вернулись. В итоге оказалась в больнице, где очнувшись в белоснежной палате, увидела над собой синие счастливые глаза и довольную улыбку.
— Все будет хорошо, — пообещала тогда Таль.
Мира прикусила губу. «Все будет хорошо» оказалось ложью. Адан прав- она смертельно больна. Она умрет. Умирает. Сейчас и здесь. На глазах у опешивших вечных, которые продолжат жить и совсем скоро забудут о ней навсегда. Может быть, расскажут Ллэру. А он вряд ли расстроится. И тоже обязательно забудет. Или нет, но его жалость- слишком мало.
Мира попыталась встать- на удивление получилось. Цепляясь за кровать, удалось удержаться на ногах, медленно выпрямиться, посмотреть Роми в лицо.
— Мне лучше уйти… — прошептала Мира.
***
За гигантским, почти во всю стену- от пола до потолка, окном царило самое настоящее буйство красок. Рыжее небо, розовые кроны огромных деревьев, бурые низкие тучи- безумная, потрясающе разнообразная палитра заката в Актарионе. Со своего места Адан мог видеть даже уползающее за горизонт голубое солнце. Яркое, блестящее, оно совершенно не слепило глаза. Почему-то казалось холодным, хотя скудных познаний в физике хватало, чтобы понимать: температура на поверхности превышает в несколько тысяч раз раскаленное светило Бэара.