— … знаешь… Я был готов.
— Тебя не злило?
— Когда-то давно. Еще в школе, когда поставили диагноз, когда прошел отрицание и понял, что действительно рано умру, то да. Злило. Ох как злило… и подталкивало. Я мог… смог… Ты ведь сама знаешь!
— Знаю…
— А теперь- я даже хотел бы.
— Как можно хотеть такого?
— Усталость и боль. Постоянная усталость и постоянная боль. Будто живешь в коконе из иголок и надо ежесекундно напрягать все мышцы, чтоб не уколоться самому и не уколоть тех, кто рядом. Их- сложнее…
Этого слишком мало. Мира жаждала видеть, а не просто слышать. И вдруг, как на скале, что-то внутри проснулось, лишило воли. Подчинило. Не объясняя- зачем, научило- как.
— … поделись, откройся…
— Не могу.
— Можешь!
— Не хочу.
Первый шаг сделан. За вторым Мира почти перестала дышать, понимая- увидеть будет уже недостаточно. Слишком мало. Картинки, слова не помогают разобраться, почувствовать… Необходимо стереть грань, суметь окунуться в чужие эмоции. И та, вторая, уже знакомая Мира внутри, знает, как это сделать. Хрупкая преграда исчезла, позволяя снова проникнуть глубже в воспоминания. Слиться с ними, будто она- Роми.
Она протягивает Алэю руку. Его ладонь теплая, сильная… Здесь, напоминает себе, только здесь.
Алэй ловит ее взгляд, улыбается. Она понимает, что он, действительно, не хочет. Мог бы или нет- не играет роли. Алэй не хочет, точнее- боится. Она самоуверенно начинает давить. Лишь на миг пробивается через барьер, прикасается к его ощущениям. Этого оказывается достаточно. На мгновение глохнет, слепнет…
— За…чем?.. Я… — Роми начала задыхаться. Коктейль из острой, колючей боли, страха и желания все прекратить передался и Мире, но она не подумала остановиться. Даже когда удалось на миг захлопнуть дверцу в свою память, Мира надавила сильнее.
— Не сопротивляйся, так нам обеим будет только больнее, — тихо попросила Мира. — Покажи еще. Ты ведь хотела…
— …останусь.
Роми кивает, потому что на слова сил нет, потому что если бы Алэй еще раз попросил вернуть его домой, вернуть его боли- она бы отказала и силой бы…
— Я ничего с Алэем не сделала. Мы… — прошептала Роми. — Мы сде… ла… ли друг с дру… гом… — последнее почти по слогам. — Не… дам… Нет…
Мира почувствовала, что Роми снова пытается вытолкнуть ее из своего сознания. Отчаянно и безуспешно.
…тихий звон, мягкое прикосновение смеха… в самое ухо. Смех отражается от стен, чтобы заблудиться под потолком.
Горячие лапки бегущих по коже мурашек. Горячее дыхание…
— Ничего подобного, Рэм!
— Рэм?
— Да. Мне хочется так… Могу? Рэм… Если нет, только скажи, и я больше не…
— Пусть! — Роми прижимает палец к его губам, заставив замолчать. — Пусть…
Замолчали оба. Ей тогда казалось- маленькую вечность. Смотрели друг другу в глаза. Потом Алэй мягко поцеловал этот самый палец. Едва-едва коснулся…
Мира опустилась на колени. Замерла, пристально глядя в растерянные голубые глаза Роми. И прежде, чем она успела пошевелиться, обхватила ее голову пальцами, сжала виски. В подушечки впились сотни острых шипов. Отчаянное сопротивление обожгло разум ледяным холодом, боль нарастала, пробегала волнами по всему телу, не давая дышать…
Мира была уверена- Роми чувствует тоже самое. Кажется, еще секунда, и они больше не смогут терпеть. Еще миг, и обе истошно заорут, рухнут на пол, корчась в судорогах и жадно хватая ртом воздух. Но что-то внутри сильнее даже невыносимой боли. Что-то заставило продолжать. Стиснуть зубы, проглотить рвущийся наружу крик. Выдержать, чтобы позволить почувствовать, увидеть, осознать… Чтобы одна смогла поделиться, вторая- принять. Потому что по-другому не рассказать.
Еще мгновение, и голубые глаза превратились в прозрачную прохладную воду, куда так легко окунуться. Мира колебалась всего лишь мгновение, потом решилась. Шагнула, успевая заметить собственное отражение в маленьких черных зрачках, как будто в огромное зеркало посмотрела.
Грунтовая дорога делает крутой поворот и плавно поднимается на невысокий лысый холмик. Cразу за ним неожиданно заканчивается, и вместе с ней обрывается мир.
Трава, перетекающая в небо. Облака, похожие на вату. На такой высоте воздух должен быть тяжелый, ледяной, непригодный для легких, но нет, дышится легко, свободно. Вот бы везде так!
Чем-то похоже на дом, но совсем иначе. Здесь самое обычное солнце, самый обычный мир. И самый необычный- тоже.
Вдалеке, словно остров, сквозь бело-синее море, залитое красными пятнами садящегося солнца, виднеется такая же горбатая плоскость- может быть, там еще один город, им не довелось проверить. Мира ловит то, что знает Роми: атради не могут просто взять и перенестись на другой край. Чтобы оказаться там, пришлось бы сначала долго спускаться в Низины, потом топать по неизведанной местности. Непонятно почему на Аланте их способности практически не работают. Только войти и выйти. И только через Плешь. Зато местные могут многое. И живут так долго! Можно даже позабыть, что у тебя впереди в сотни раз больше времени.
Роми нашла это место. Она виновата в том, что скоро произойдет. Скоро- по ее, их, меркам. На самом деле пройдет больше нескольких сотен лет. Но сейчас они впервые здесь. И никогда еще понятие «край деревни» не было столь буквальным.
Роми садится ложится на мягкую траву, смотрит в пропасть, водит рукой по гладкой, отвесной скале.
— Всё ускользает, — Алэй сидит на обрыве, окунув в облака, как в воду, ноги.
Она переворачивается на спину:
— Всё?
— Мир. Реальность. Память. Ощущения. Ускользают от меня, Рэм. Сквозь пальцы. Всё- как вот эти облака. Они же есть. И в то же время их нет. Они не в состоянии задержать, они не могут дать опору… Ты тоже облако.
— Я не смогла стать опорой?
— Ты замечала, что очень любишь переспрашивать? — он тихо смеется. — Не надо, не отвечай на это. Ты стала большим. Шансом. Частью… нет. Всем- мной. Как бы… банально и упрощенно это ни звучало. Все эти тридцать два года я дышал, потому что дышала ты…
— Тридцать три. Почти.
— Три? Пусть три… Как же я давно не был дома… — он опять смотрит на облака. — Если я умру, я окажусь там? Если прыгну сейчас вниз? Разобьюсь? Не говори… Ничего не говори. Я схожу с ума, Рэм. Безумных атради у вас еще не было?
— Хватало. Это тоже проходит.
— Вот видишь. Даже это!
— Алэ, ты не безумен и никогда не был!
— Нет. Конечно, нет, — он снова смеется. — Я всего лишь путаю вчера и завтра. Потому что завтра будет как вчера.
— Ты жалеешь?
Она садится.
— Жалею? — Алэй вмиг оказывается рядом, берет ее руки в свои, сжимает, потом выпускает, чтобы тут же обхватить ладонями ее лицо. Поцеловать. Провести по щекам, убрать падающие на лоб рыжие пряди. Зашептать:- Жалею? Нет! Никогда… ни за что… Но ты тоже ускользаешь. Я так не хочу, так боюсь этого… Ты быстрая. Такая быстрая… А я нет. Я все еще тот человек, которого ты встретила в Плеши. Пытаюсь поймать луч солнца…
Роми тоже касается его лица. Кончиками пальцев водит по щекам. Он грустно улыбается, прерывается, чтобы поймать губами ее ладошку:
— Помнишь, тогда, в море Истока? Помнишь- быстрее ветра? Мне иногда кажется, что я все еще там. Все еще бегу за тобой… Или это ты за мной?.. А все это- иллюзия. Образ. Предположение. Возможное будущее. Мечта умирающего мозга. Что вот я тебя догоню, мы снова упадем в воду, Море примет нас- и потом все будет иначе. Все пойдет иначе… До поры до времени. А потом- я снова все потеряю, и снова буду… проживать по кругу тысячу жизней. И никогда не проснусь.
— А если я смогу изменить? — вырывается у Роми. Мира откуда-то знает, что она не собиралась ему этого говорить. Что еще не время, слишком рано. Что не готова к этому разговору. Алэй отстраняется, щурится и в этот момент как никогда похож с Ллэром. Роми всё говорит и говорит, сбиваясь, кажется, даже теряясь под его взглядом:- А если завтра станет другим?.. Ты был… ты сделал кое-что, что никогда до тебя… Ты не исчез… У тебя есть семья, понимаешь? Другая семья. Не мы.