Адан шумно выдохнул. Махнул рукой, обернулся к Алэю.
— Таааак… Прости, на это, — кивком указал в ее сторону, — у меня сейчас нет ни сил, ни времени, ни желания. Когда обретете смысл вечной жизни снова, и я все еще буду вам нужен, поймете, где меня искать.
И исчез.
Алэй подошел к Роми, встал рядом, глядя на нее сверху вниз, проговорил:
— Он прав.
— В чем? — Роми приходилось запрокидывать голову, чтобы видеть его глаза.
— В том, что на это сейчас нет ни сил, ни времени, ни желания.
— На что?
— На истерики и упадок духа.
Она не ответила, нечего было сказать. Спорить, что никакая у нее не истерика? Сообщить, что вот, наконец-то, она его поняла? Полностью, до конца. Все слова, сказанные за семьсот лет. Его и Ллэра. Все ощущения. Всю безысходность, серость, однообразие и желание закончить, завершить, прекратить. Она не захотела того же, но поняла, почему. Словно увидела мир их глазами. И мир этот не понравился.
Опустила взгляд, сгребла в ладошку песок, высыпала и снова набрала полную.
— Поднимайся, — сказал Алэй.
— Отстань, — буркнула она.
— Поднимайся, Рэм.
— Я устала, — вместо ответа отозвалась Роми.
— Я знаю, — Алэй присел на корточки. — Рэм, посмотри на меня.
— Ты не понимаешь…
— Я? — он хмыкнул. — Ты, правда, так думаешь?
Она опять промолчала. Ответ был бы «нет». Если кто-то и мог понять, так это Алэй. Даже Ллэр, считая, что главная ценность жизни в ее конечности, никогда не испытывал ничего подобного. Он не искал смерти, только смертности. Роми же сейчас была близка к тому, чтобы начать по-настоящему жалеть, что Адан так удачно выдернул ее с Тмиора.
— Ты тоже злишься сейчас… На меня все злятся. Я…
— Прекращай, — перебил ее Алэй. — Прекращай, прошу тебя. Вот это все- не ты, не твое, ты знаешь.
— Прекращать?! — Роми вскочила. Теперь она смотрела на него сверху вниз. — Я должна быть вечно бодрой и боевой? Истерически оптимистичной? Самоуверенной, всезнающей, хладнокровной? Вечно бороться? Не сдаваться, упорно искать ответы, выходы, сыпать предложениями? Спорить до хрипоты? Доказывать…
— Я люблю тебя, — неожиданно сказал Алэй, заставляя замолчать на вдохе.
— Но… Причем здесь… — глубоко выдохнула. Шумно. И будто сбросила шелуху.
Будто ночь стала светлее.
Ответить ничего не успела, Алэй уже продолжил:
— Я знал давно, всегда, ты ведь помнишь… Но осознал… не так, понял. Понял, что это означает… Хоть год, хоть миллион лет. Время перестает иметь значение.
— Значит, смысл нашей жизни- в любви?
— Нет. В равновесии, — он встал.
— И где равновесие в том, что мы выжили? Что остались топтать планеты?
— Я не знаю, — Алэй пожал плечами. — Пока не знаю. Но мы остались, а значит у нас есть возможность это выяснить.
— И что потом?..
— Будем думать об этом потом. Рэм, во всем в жизни есть смысл. Но мы часто его путаем с объяснением событий и поступков. С мотивацией, с целью. Ты это сейчас ищешь. А он ближе к самоопределению. Подозреваю, мир еще не раз перевернется с ног на голову, но мы дойдем до конца, и ты сама все поймешь.
— Философствуете? — раздался голос Ллэра. Роми оглянулась и совсем не удивилась, увидев рядом с ним Миру. Ллэр ухмылялся. — Хорошо. Означает, что еще не все потеряно.
Глава 14
Ллэр уверенно шагнул вперед, а Мира осталась стоять там, куда они вдвоем перенеслись, как только после нескольких безуспешных попыток оказаться в Замке атради убедились: Тмиор недоступен, Роми и Алэй живы и находятся в Бэаре. С этого момента она больше не спорила, не возражала, даже не пыталась. Целиком и полностью положилась на Ллэра, хотя видела- он растерян не меньше нее. Может быть, даже больше.
Как относиться к тому, что происходило, еще не знала. Объяснить не получалось. Испугаться тоже, потому что не понимала, чего или кого бояться. У «врага» не было конкретного лица. Даже имени. В то, что виной всему Адан, упрямо не верила. Прекрасно помнила его искреннее недоумение на поляне, куда он вытащил её из ванной Ллэра. И все, что случилось потом, тоже помнила. Как переживал, как защищал, как заботился. Все это- не игра.
Адан тогда не притворялся, совершенно точно был растерян и плохо понимал, что с ним происходит. Да и потом, когда она пару раз приходила к нему из Сейфана, знал о происходящем не больше. Не врал, не использовал, не пытался прочитать мысли или сделать еще что-нибудь, чтобы как-то повлиять на нее. Никакой опасности, скрытой или явной угрозы от него не исходило, а если бы был замешан, она бы обязательно почувствовала. В это Мира свято верила.
Но доказательств не было, лишь ощущения, а им Ллэр доверять не спешил. Не обвинял открыто Адана, но просил не торопиться с выводами, подождать, все взвесить. Явно что-то недоговаривал. И рядом с его знанием, опытом Мира чувствовала себя маленькой несмышленой девочкой. Это злило, совсем чуть-чуть. А вот уверенность в собственной правоте таяла, оставляя место неопределенности, но даже абстрактная возможность, что она ошибается, и врагом мог быть Адан, все равно не пугала.
Расстраиваться тоже не видела причин. Ей никогда не нравился Тмиор, ни в первые секунды, когда очутилась на залитой солнцем зелёной поляне перед огромным Замком, ни потом, когда почти полумертвой Ллэр унес в Миер. От того, что никогда не сможет туда попасть, что этот мир-ловушка доживает теперь свои последние дни, большого горя не испытывала.
И все же беспокойство Ллэра, которое он старательно прятал за обычными ухмылками, невольно передалось и ей. Не понимая до конца, чем чревато все случившееся для атради, не решаясь спросить об этом, смутно догадывалась- ничего хорошего их не ждет. А значит, и самого Ллэра. И у чужой беды мгновенно появилось родное лицо. А это сразу многое меняло.
Вряд ли бы Мира кинулась, сломя голову, спасать всех атради и разбираться в проблемах Тмиора, но ради одного, без которого ее жизнь утрачивала вообще какой-либо смысл, она готова сама лезть в любое пекло, не задумываясь.
И уже влезла, потому что сейчас, стоя на сером песке Бэара и глядя на Роми и Алэя, Мира осознала, что по-настоящему переживает. Вдобавок позабытое чувство вины неожиданно вернулось, будто сама нажала на кнопку, включив обратный отсчет в Тмиоре.
Неприятное подозрение кольнуло усиливающейся тревогой в груди- а может, так и есть? Ведь смерть Самара положила начало конца Тмиора, и кто бы ни заставлял ее тогда действовать, кто бы ни угрожал древнему атради, именно она притащила в себе Тени и выпустила на волю что-то, что в итоге все-таки уничтожило мир вечных.
Мира встретилась взглядом с Алэем, испуганно замерла. Показалось, что он знает, о чем она сейчас думает. Помнит, как собиралась покончить с ним. Догадывается, что именно она убила Самара. И еще сильнее захотелось исчезнуть, спрятаться. Если бы не присутствие Ллэра, наверное, поддалась бы трусливому порыву и удрала в уютный Сейфан под голубую луну подальше от умных, проницательных серых глаз.
— Вы уже в курсе последних новостей? — Ллэр будто что-то почувствовал, отступил, не глядя, легко поймал ее ладонь, крепко сжал.
Мира еле слышно вздохнула, поравнялась с ним, доверчиво прижалась. Ясно увидела, как Роми стиснула зубы. Даже, кажется, услышала, как скрипнула.
— Тебе обязательно иронизировать? — процедила Роми.
Ллэр не стал огрызаться в ответ. Пошел к ним, потянув за собой и Миру. Остановился в нескольких шагах.
— Да, — он посмотрел Роми в глаза совершенно серьезно. — Помогает.
— Помогает? — чуть слышно усмехнулся Алэй. — Твой дом уничтожен…
— Мой дом уничтожен много лет назад, — перебил Ллэр. Только теперь обернулся в его сторону. — Помнишь? Я сам это сделал, хотя ты и просил остановиться. — Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Роми молчала, Мире даже показалось- затаив дыхание, потом Ллэр снова заговорил:- Ты был прав, когда предупреждал, что если не образумлюсь, то обязательно повторю свою ошибку.
— Но не сейчас, — тихо отозвался Алэй.
— Считаешь, я не причем?
Алэй покачал головой.
— То, что случилось- произошло бы так или иначе. Большую красную кнопку ты не нажимал. Хотя, конечно, легко и привычно повесить всех собак на того, кто постоянно устраивает локальные концы света в той или иной Вселенной, — улыбнулся. — Но я все равно прав.