Ноема поднесла к креслу легкий овальный столик с инструментами, необходимыми для тонкого и сложного ритуала. Накрыла тело брата свежевыстиранной простыней. Простыня пахла мыльными шариками с добавлением хвои.
- Пока все в порядке... несколько неуверенно произнес Тувалкаин. - Иавал-скотовод, наш брат - вот кто смущает меня своими пергаментами. - Тувалкаин замолчал, потому что Ноема, держа двумя руками лезвие возле пурпурных губ, фальцетом стала распевать заклинания.
- Стоит ли враждовать с братом, Ту? - сказала она, осторожно начиная бритье. - Ты задумал примирить горожан и горных пастухов, неужели ты не договоришься с Иавалом?
- Оно так, но брат знает о нас то, чего не знают сифиты.
- Но он - каинит!
- А с другой стороны, какой он нам противник, когда сифиты давно уже прельщаются "дочерьми человеческими"...
- Кто богатством, кто молодостью, кто красотой.
- И от их браков, вопреки россказням нашего братца, рождаются славные дети - высокие, как сифиты, и крепкие и умные, как каиниты, сильные хлебопашцы. Конечно, все это возмущает праотцов-сифитов, но они уже бессильны сдерживать свой народ. Кстати, доглядчики доносят, что болен Адам, серьезно болен. Поговаривают, что он может умереть... (Тувалкаин невольно понизил голос до шепота) собственной смертью. А патриарх Сиф, похоже, задумал отыскать потерянный рай, чтобы принести елей жизни и помазать Адама. Сиф - достойный, но очень наивный человек, он продолжает жить в какой-то наивной пастушеской сказке и не хочет из нее выходить.
Ноема через зеркало посмотрела на брата, внимательно проверяя свою работу. Сказала удовлетворенно, похвалив себя и польстив брату:
- Самая красивая борода в городе! - Аккуратно стряхнула с белой простыни волоски Тувалкаина в специальный сосуд и закрыла его крышкой. Тувалкаин, смазывая скобленые места благовонными притираниями, сказал:
- Я хочу, чтобы ты разложила карты.
Ноема мягко, вопросительно повела бровью и заговорщицки улыбнулась, подумав о Сепфоре.
Они сели в удобные кресла друг против друга за низким столом. Ноема достала из ларчика карты с нарисованными пантиклями и числами. Под скорыми пухлыми руками жрицы пантикли на картах точно оживали. Мастер падал с кирпичной трубы доменной печи; вставал с земли человек с головой козла и натягивал лук из солнечного диска; висящая в небе рука взмахнула мечом; хвостатые голые дети связывали веревкой друг друга; голая женщина переливала воду из кувшина в кувшин... Ноема уже чувствовала руками магическую силу, идущую от пантиклей. Ноема заговорила, и Тувалкаин почувствовал, что говорит она как бы внутри его самого. Он, Ноема, пантикли на картах как бы сковались железными цепями.
- Он вернулся, - сказала Ноема, но брат не понял ее. Ноема услышала блеяние овец и пошла на него. Это было очень важно: пойти на блеяние овец. Оно казалось знакомым и напоминало о доме. От пещеры пахнуло теплым овечьим духом. Она ударилась голенью о кормушку и повалилась в нее.
- Он спал в кормушке в овечьей пещере, - услышал Тувалкаин голос сестры как бы внутри себя. Ноема из какой-то другой действительности заметила, что кисть правой руки Тувалкаина исчезает. А овцы, постукивая копытцами, несмело подошли к кормушке. Было слышно, как они жуют и отфыркиваются в темноте. Тувалкаин дотаял до плеча.
- Не молчи! - настойчиво просил брат из другой действительности. - Не молчи, Ноема! Кто вернулся? И кто спал в овечьей пещере?
- Брат, ты исчезаешь! - Ноема бросила карты и быстро смешала их. - Ты исчезаешь, Ту! Еще миг, и мне некому будет гадать! - Горделивый постав головы Ноемы исчез. Тувалкаин озадаченно смотрел на дрожащую в страхе сестру.
- Что случилось, Ноема?
- Енох вернулся!
- Ерунда! - Тувалкаин коротко засмеялся. Смех его был мощным и уверенным, но сестре сделалось жутко от его инфернального смеха.
- Енох вернулся, - повторила она.
- Ерунда, - повторил Тувалкаин и хмуро опустил глаза. - Я только что от сифитов... Ноема, я читал пергамент Иавала о мнимом возвращении Еноха - карты рассказали тебе то, что написано в пергаменте!
Ноема отдернула от карт руку. На подушечке безымянного выступила бусинка крови. Ноема испуганно слизнула ее.
- Енох вернулся, - тихо повторила она. - Он вернулся со знанием пророческого будущего и пророческого прошлого.
Тувалкаин хлопнул дверью - в ответ ваза с цветами упала на пол, разбилась и острыми сколами уставилась на Ноему. "Он не уйдет", - сказала себе Ноема и вскоре услышала возвращающиеся шаги брата. Тувалкаин захлопнул за собой дверь. Развернул принесенный пергамент.