Вдруг Кэссиди завопил. Негромко и как-то сдавленно.
Я знал, что это Енох — берет то, чего хотел, — у самого прокурора.
Стоит ли смотреть? Его не остановишь, а прокурора я ведь предупреждал…
Я сидел и зажимал ладонями уши, пока все не кончилось.
Снова повернувшись, обнаружил, что Кэссиди сидел, привалившись к прутьям. Стояла тишина.
Тс-с, вот оно! Мурлыканье. Тихое, еле слышное. Так мурлычет Енох, будучи сыт. Теперь царапающие звуки — это коготки приплясывающего после охоты за пищей Еноха, мурлыканье и царапанье доносились из головы Кэссиди.
— Это Енох, да, и он счастлив!
Счастлив был и я.
Просунув руки сквозь решетку, я вытащил связку ключей из кармана прокурора, открыл свою камеру и вновь стал свободен.
Больше здесь делать было нечего, да и Кэссиди не воскресишь. Енох тоже здесь не останется.
— Ко мне, Енох! — позвал я.
Вот тут-то я чуть было в первый раз не увидел его: нечто беловатое, блеснув, метнулось из большой красной дыры, проеденной в затылке прокурора.
И я ощутил легкое, холодное и нежное тельце, опустившееся на макушку и понял, что Енох вернулся домой.
Пройдя по коридору, я отпер наружную дверь тюрьмы.
Крошечные ножки забегали по крыше моего мозга.
Вместе мы вышли в ночь. Луна сияла, все замерло в молчании и лишь тихий, счастливый смех Еноха шелестел в моем ухе.
Robert Bloch. Enoch (1946)
Журнал "Измерения", 1991, № 1
Перевод Александра Юрчука
Иллюстрации Сергея Лемехова и Андрея Карапетяна
Первая публикация в журнале "Weird Tales", September, 1946[1]