Толстая женщина в черном платье и ослепительно-белом платке с быстротой пожарника натаскала из ручья воды и принялась готовить обед. Мама наделила пришельцев свежими овощами и необходимым количеством картошки. Теперь притащивший тяжелые корзины рыцарь де Жардэ в туманной мечтательности смотрел, с какой ловкостью режет огурцы повариха.
Дела шли хорошо. Лагерь путешественников на глазах делался местом, пригодным для житья.
Прикладывая к спине лошади, стершей холку тяжелым грузом, размятые влажные листья подорожника, Пума думала о том, что почти все готово и вот-вот должна появиться Принцесса.
Трехдюймовой доски будет достаточно, Шарль, — сказала какая-то девушка вездесущему Шарлю, проходившему мимо с бревном на плече. Де Жардэ остановился и сказал, обращаясь к Пуме:
— Знакомьтесь. Принцесса Анна. Я имею честь служить Ее Высочеству, — он поклонился девушке, не выпуская бревна, — Пума Пум-Пум. Пума и все Бобры оказали нам помощь и гостеприимство.
Пума была разочарована. Сказать, что она была разочарована, — значит не сказать ничего. Разочарованию Пумы не было предела. Пум-Пум уверена была, что Принцесса появится из леса на белом единороге, когда приготовления к ее прибытию будут завершены. И не сразу появится. О приближении Ее Высочества возвестят юные герольды со сверкающими на солнце трубами, с флагами на пиках и гербами на плащах. А вот потом на белом единороге появится Принцесса в бархатном красном платье, в горностаевой мантии со слепящей тающим сиянием алмазной застежкой. А на голове у нее, разумеется, будет корона.
На Принцессе Анне было надето серое платье. Недлинные, тщательно постриженные волосы были не золотые, а просто светлые. И никакой короны. Она была невыносима. «Как бы не превратиться опять в медведя», — подумала Пум-Пум.
Принцесса улыбнулась и протянула Пуме маленькую ветку смородины.
Оторопевшая Пума достала из кармана какой-то кривой прут и подала Анне. Та поблагодарила и прикрепила его к петельке от расстегнутой верхней пуговицы на вороте.
«Откуда она узнала? — думала Пум-Пум, — что, она хочет стать индианкой? Скоро натыкает себе в голову перьев и, чего доброго, начнет охотиться за черепами».
— Надо разбивать парк, — сказал садовник Бингель на третий день, когда дом уже был готов и над его кирпичной трубой взвилась первая струйка дыма.
— Где бы вы ни были, надо разбивать парк, — сказал садовник Бингель и заколотил деревянным молотком колышек в землю.
— Р-разбить можно чашку, — Пума не совсем понимала, какая нужда в парках, – здесь и так лес кругом.
Бингель вскинулся. Подслеповатые глаза его приобрели зоркость молодого орла.
Он как будто впервые увидел Пуму:
— Жить без парка дико! — кричал он, бегая по поляне с молотком, вбивая колышки и размечая что-то бечевкой.
— Твои Мама и Папа сажают цветы? Голубые и белые весенние крокусы, желтые нарциссы с мелкими-мелкими ароматными цветами на тонких стеблях, огненные настурции?
— Р-разумеется, — сказала Пума.
— А ты говоришь! — обрадовался Бингель, — парк — это то же самое. Но это не только цветы, на которые смотришь. Парк, — он обвел все пространство вокруг себя руками, — парк — это место, где можно жить, где хорошо и человеку, и растениям, и зверям…
— Чуть не забыл! — садовник схватил ведро воды и вылил его на корзину со скошенной травой, — там сидит волшебный тритон, — пояснил Бингель, — мы возим его за собой во влажной траве. Зимой с ним хлопот меньше — спит и все.
— Его волшебство опасно? — спросила встревоженная Пум-Пум.
— В чем его волшебство, никто не знает. Просто известно: тритон волшебный.
Больше ничего.
Пума немного попривыкла к беспокойному двору Буланже, но саму Принцессу продолжала считать невыносимой.
Шуршание пил и стук плотницких топоров прекратились. Чудесно пахло свежими стружками. Пуме уже самой начинало казаться, что каждый может построить большой дом за три дня. Баню, конюшню, псарню, а потом уже дом. Пуму не удивляло, что Анна встает до рассвета и со своей стремительной толстой кухаркой отправляется за водой на родник, где вода действительно очень вкусная. А когда же еще ходить к источнику?
Потом приходят пить олени и мутят мордами воду. Пуму не удивляли длительные верховые прогулки Принцессы. Что поделаешь, если человеку нравится проводить по несколько часов в день в седле, изучать окрестности в двадцати милях от Водопада, потом купаться в холодной воде и устраивать соревнования по гребле на бревнах. Пуму не удивляло, что придворные пишут письма родным в Европу, посылая на побережье почтовых голубей. Через Атлантику письма переправляли дружественные матросы.