- Подожди, сейчас закончу. На вот тебе сувенир на память, - я достал из кармана и отдал ей один из трех сломавшихся зубцов. – И, кстати, ты похожа на хамелеона.
На ней была та самая красная куртка, в которой она ездила на дачу. Точь-в-точь в масть Матиза.
- Чего?! - возмутилась она.
- Вот-вот, и глазами точно так же ворочаешь. Как хамелеон.
Наташа шлепнула меня ладонью по бедру и оставила там руку.
- А ты… а ты в этом комбезе похож на… на мальчика по вызову.
- Девушка, вызовите меня, и я сделаю вам… - тут я медленно и демонстративно облизнул губы.
- Ну-ка, ну-ка, расскажи, что ты сделаешь! – Наташа прижалась ко мне, передвинув руку на ягодицу.
- Я сделаю вам большую… пребольшую… скидку!
- В смысле, скинешь с себя вот это? – она подергала меня за штанину.
- И вот это, и вот то, и все остальное тоже. Раз уж большую.
Мы целовались, наверно, уже минут пять, когда снаружи раздалось деликатное покашливание. Я с досадой оторвался от Наташиных губ, обернулся…
У входа стоял отец, но это было еще полбеды. За его спиной я разглядел Валерию - с ехидной усмешкой.
- Прошу прощения, - лицо отца, наоборот, было предельно корректным. – Антон, ты не знаешь, где Геннадий? Его ждут.
- В магазин пошел. За запчастями. Сейчас придет.
Услышав мой ответ, Валерия повернулась и пошла к кофейному автомату.
- Пап, - я покосился на Наташу, которая цветом догнала и куртку, и машину, - познакомься, это Наташа.
- Очень приятно, - отец наклонил голову. – Сергей Андреевич. Антон, если закончил, освобождай бокс.
- Наряд выпишу только.
- В конторе выпиши. Место ждут. Всего доброго, - он снова кивнул Наташе и вышел.
- Неловко получилось, - сказала она, когда я отогнал Матиз к ограде и повел ее в контору.
- Да, есть маленько, - согласился я, имея в виду совсем другое.
22. Наталья
Расплатившись в кассе, я вернулась к машине, а Антон пошел переодеваться. Та самая тетка в черном тренче, которая смотрела на нас вместе с его отцом, сидела на скамейке, пила кофе из пластикового стакана и читала что-то в телефоне. Подняла голову, взглянула на меня с усмешкой и снова уткнулась в экран.
Сцепив зубы, я открыла дверь и села за руль. В конце концов, ничего ужасного не произошло, но я чувствовала себя крайне глупо. Как-то не так хотелось начать знакомство с родителями Антона. Да и его напряжение было не совсем понятно. Ну целовались, да, но не в постели же нас застукали. Вроде бы, мальчик взрослый, самостоятельный. Хорошо хоть представил меня. Иначе это означало бы, что наши отношения для него не играют никакой роли.
Но эта-то чего скалится? Ей-то какое дело?
Конечно, насчет тетки – это я преувеличила. Хоть она и была старше меня лет на десять, но выглядела дай бог каждой в ее возрасте. Роковая красотка. Интересно, Антон с ней знаком? Наверняка она не в первый раз здесь. Все-таки к автомеханикам ездят годами. Это как врач: найдешь хорошего и будешь его держаться.
- Поехали! – Антон сел рядом со мной.
- Свою здесь оставишь? – удивилась я.
- Да. Мне надо посмотреть, как твоя идет после ремонта.
- Все в порядке?
- А что может быть не в порядке? – чуть раздраженно ответил он.
Я пожала плечами и завела двигатель. Определенно что-то было не так. Я чувствовала.
Мы ехали, и Антон внимательно прислушивался к звуку. «Радио выключи», «газку», «сбрось», «притормози».
- Норм, - кивнул он наконец.
- Ты так все на звук определяешь?
- На звук – это когда уже критично. Обычно едешь, и возникает ощущение: что-то не так. Хрен знает, на уровне вестибулярного аппарата. Ритм, вибрация. А потом, может, через неделю или через месяц, что-то ломается, и понимаешь: да, не обмануло.
- Круто, - вздохнула я. – Я так никогда не смогу.
- Может, так и не сможешь. А вот многое другое – запросто. Если будешь смотреть и думать. Видишь мазду слева? Сейчас она перед тобой влезет. Поворотник не включит. Или включит, когда уже начнет перестроение. Как ты обычно.
- Откуда ты знаешь? – не поверила я.
В этот момент голубая мазда действительно всунулась передо мной, не включив поворотник. Я едва успела притормозить и злобно бибикнула.
- Ехала ровно и вдруг начала смещаться к разметке. Стопудовый признак. Большинство опасных ситуаций можно предугадать.
- Здорово! Мы ко мне сейчас? Тошку надо покормить.
- Да. Там решим, куда и как дальше.
Может, я и не могла определить, что не в порядке с двигателем, но напряжение, исходившее от Антона, чувствовала всей шкурой и всем нутром. Он говорил совершенно спокойно, даже улыбался, но мне словно тяжелую холодную лапу на грудь положили.
- Когда давишь полицейского, подворачивай немного колеса, - посоветовал Антон перед «зеброй». - Так, чтобы наверняка. Чтобы уже не встал. Хороший коп – мертвый коп.
Я сдавленно хрюкнула и вцепилась в руль, когда машину тряхнуло.
Если бы он сказал что-то вроде: «подворачивай колеса, чтобы уменьшить ударную нагрузку», я бы, скорее всего, не запомнила. А так попробуй забудь. Перед каждым «лежачим полицейским» будет всплывать в памяти эта кровожадная картинка с раздавленным насмерть копом. И руки сами руль подвернут. Он действительно умел учить. Уже одна только мантра про убийц и самоубийц чего стоила!
- Руль! Упрись запястьями, побарабань пальцами и так оставь. Легко и нежно. Теперь-то я точно знаю, что ты можешь. Еще как!
- Енот! – фыркнула я. – А давай ты не будешь говорить о сексе, когда я за рулем?
- Наташа, - ответил он, чуть помедлив, очень спокойно. Слишком спокойно, - а давай ты не будешь называть меня Енотом?
- Но твои друзья называют?
Он не ответил.
Все страньше и страньше. А ведь было же нормально, когда я приехала. Неужели дело только в том, что его папаша и та коза нас поймали за поцелуями? Мне бы промолчать, но словно черт за язык дернул:
- Слушай, а что это за мадам, которая с твоим отцом была? Она так на меня пялилась, что прямо возникли страшные подозрения…
Я хотела шуткой разрядить атмосферу, но, похоже, сделала только хуже.
- Дома поговорим, - отрезал Антон.
Тут уж я заткнулась, напряженно глядя перед собой. Он тоже молчал, лишь изредка бросая: «левее», «притормози», «осторожнее». Молча доехали, молча дошли до дома, молча ехали в лифте. Как будто совсем другие Антон и Наташа всего три дня назад целовались и подгоняли его: быстрее, черепаха!
Мы вошли в квартиру, и Тошка, выпущенный из клетки, бросился не ко мне, а к нему. Наобнимавшись с Антоном, эта зараза прицепилась к моим брюкам: ну, мамо, не видите, что ли, дитятко хочет кушенькать. Вот уж точно, за жратву свой хвост продаст.
Пока я меняла воду в тазу и резала в миску вареную курятину, Антон сидел тут же за столом и мрачно смотрел в окно. Закончив, я вымыла руки, подошла к нему.
- Ну?
- Присядь, - он кивнул на стул напротив.
Я села, и какое-то время мы молчали. Казалось, воздух между нами сгустился настолько, что еще немного – и свернется, как творог.
- Я думал, обойдется без этого, но, похоже, не получится. Некоторые вещи надо выяснять на берегу, пока еще не поздно.
- У тебя что, жена и семеро по лавкам? – не совсем логично поинтересовалась я, потому что помнила его слова, почему он не хочет жениться.
- Нет, Наташ. Но у меня было… много женщин. Такие вещи имеют свойство всплывать в самый неподходящий момент. И мне не хотелось бы…
- Антон, - перебила я, - не вижу смысла в этом разговоре. Неужели ты думаешь, я такая дура и не поняла этого? Что ты подбираешь все, что плохо лежит? Как настоящий енот! Именно поэтому я и сказала тебе тогда, что замужем. Потому что… хотела тебя, но не хотела быть одной из многих. На время.
Он молчал, не глядя на меня, только ноздри подрагивали.
- И эта коза… которая сегодня. Думаешь, я не поняла, что ее ты тоже трахал? Сразу поняла.
На самом-то деле я поняла это позже. Когда он оборвал меня в машине. Но это, в принципе, уже было неважно. Остапа понесло.