В ресторанчике было так же жарко, как на улице. Через окно проникал запах пыли и ослиного пота. В комнате слышалось непрерывное жужжание мух. Нас было восемь человек, и мы сели за большой стол, уставленный деревянными тарелками с салями, маринованной рыбой и кружками с красным вином. За спиной Энрико стоял мальчик, держа в руках палку с бумажными лентами, чтобы отгонять от него мух. Энрико с отвращением посмотрел на пищу.
— Я не буду это есть, — сказал он. — Мы с мадам хотим, чтобы нам подали цыплят и салат.
В то время, как другие принялись за спагетти, Энрико выпил стакан воды и попросил мальчика прекратить махать палкой.
Когда принесли цыпленка, он осмотрел его и сказал: «Пахнет».
Все остальные продолжали есть. Их лица раскраснелись и вспотели. Они вытирали их платками и салфетками. Энрико съел персик и сполоснул руки в чашке с прохладной водой.
Известие о нашем появлении, как всегда, бежало впереди пас. У руин нас поджидали. После рукопожатий, поздравлений и долгих речей нам сказали, что этот же день выбрал для посещения развалин наследный принц Японии Хирохито, который уже спрашивал о Карузо. Я поняла, что опять понадобятся усилия со стороны Энрико, но была не в состоянии что-либо предпринять. В довершение всего он отказался от крытых носилок и пошел пешком по утомительной каменной дороге. Мы встретили Хирохито и сопровождавших его людей у нового раскопанного карьера. Тонкошеий будущий император Японии взглянул на нас сквозь толстые очки и довольно резко кивнул. Он даже не улыбнулся и не протянул руки. Мы наблюдали, как рабочие откапывали статую и бронзовую вазу. Энрико прошептал:
— Они закопали ее специально этой ночью.
Ничего не подозревавший Сын Неба пришел в восторг.
Мы шли по великолепным улицам, проходили мимо вилл, дворцов и храмов, которые стояли без крыш под ярким южным небом.
Находиться на развалинах Помпеи и в прохладный день утомительно, а в середине июля просто невозможно. Раскаленные камни жгли ноги сквозь обувь, а колонны вдалеке, казалось, плавились в жарком воздухе. Энрико больше не мог идти. Пришлось послать за носилками. Около ворот нас ждала повозка, возле которой стоял какой-то юноша. Он подошел к Энрико.
— Синьор Карузо, вы прослушаете меня и скажете свое мнение о моем голосе, если я приеду в Сорренто?
Мне кажется, я никогда не видела такого печального выражения лица у Энрико, когда он ответил, что будет ждать его на следующее утро. В отеле Энрико сразу же лег. Я долго просидела в ют вечер на террасе, глядя на огни Неаполя и с ужасом ожидая утра.
Я проснулась раньше Энрико. Он вышел на террасу несколько более бледный, чем обычно, но сказал, что выспался.
— Довольно. Я больше не буду совершать таких длительных экскурсий.
Мы выпили кофе и стали ждать юношу. Я думала, что он принесет с собой ноты неаполитанских песен, и ужаснулась, увидев в его руках клавир «Марты» — одной из самых любимых опер Энрико.
— Какой у вас голос? Баритон?
— Нет, синьор Карузо, тенор.
— Значит, вы поете мою партию. Ну, попробуем.
Мы прошли в салон. Энрико сел за рояль.
— Я не могу аккомпанировать. Возьму только несколько аккордов
Ни голос, ни глаза его ничего не выражали.
Как он сможет вынести все это? — подумала я.
— Я попробую спеть «M’appari»[9], - сказал юноша, и Энрико взял аккорд. С первой же ноты стало ясно, что у молодого человека нет голоса. Энрико остановил его, попросил не волноваться и начать снова. Я ушла в свою комнату. Они разговаривали. Потом юноша опять начал петь. Я услышала голос Энрико: «Нет! Нет!». Они замолчали. И вдруг я услышала такой голос!!!!! Я вбежала в салон. Там стоял Энрико и пел так, как никогда раньше. Голос звучал лучше, чем когда-либо. Кончив петь, он всплеснул руками. Лицо его просияло.
— Дора. Я могу петь!! Я могу петь!! Я не потерял голос!!
Глава 16
Музыка опять вошла в нашу жизнь. Весь тот день Энрико говорил о пении не как о тяжелом и ответственном труде, а как об источнике жизни и счастья. В тот же вечер я велела поставить внизу на террасе фонограф, и после обеда Энрико устроил прослушивание пластинок для посла и его жены. На звуки отовсюду сходились люди. В полночь Энрико послал Марио за танцевальными пластинками, пригласил всех присутствующих потанцевать, а сам пожелал всем спокойной ночи. Я наблюдала, как он лежа читал газету, и заметила, что его глаза не двигались по строчкам.
— Как ты себя чувствуешь, Энрико?
— Хорошо, — ответил он, слегка вздохнув. — Я думаю о том времени, когда наша Глория дорастет до дверной ручки. Знаешь, я не думаю о смерти, но мне жаль, что я не увижу, как наша девочка вырастет.
9
Романс Лионеля «Мне явилась» («Ангел мой, вновь с тобой») из З-го акта оперы Ф.Флотова «Марта».