И, уж не знаю, меня ли стеснялся Офицер, чтоб в присутствии основного любовника делать женщине комплименты или еще каким-либо образом выражать словесно свои эмоции и пожелания, или от природы был молчуном и не мог (не хотел) одновременно делать два дела – ебаться и говорить, но за исключением нескольких общепринятых вежливых фраз при знакомстве и за столом (зато в ударе была Вика, невооруженным взглядом было видно, как ей понравился новый мужчина и как ей хочется произвести на него впечатление не только в постели), он ей ни слова во время интима не сказал. «Давай поменяемся» было всегда адресовано мне, ну может быть, еще «да, конечно, хорошо» в ответ на Викины вопросы: «Тебе хорошо?», «Тебе так нравится?», «А хочешь, еще вот так попробуем?». И, при всей простоте и естественности подобных ответов, звучали они не сразу, а с какой-то еле заметной заминкой, словно он каждый раз заново задавал себе этот вопрос и только потом отвечал, или же, быть может, опасался нарушить уставные правила сексуального общежития, расквартированного в чужом монастыре.
Единственный вопрос задал Офицер Вике на сексуальную тематику, и прозвучал он в самом конце встречи:
- Я кончаю! Можно в тебя?
- Нет, не надо в меня. Я в рот возьму.
- Что? – не расслышал делающий последние размашистые фрикции Офицер. Ответ Вики действительно прозвучал тихо, и в какой-то мере мог быть истолкован как стеснительный.
- Я говорю, кончай мне в ротик, котик! – хихикнула от случайной рифмы. - В меня не надо, я лучше в рот возьму, - уже громче и четче ответила Вика, и слегка вроде напряглась, готовая соскочить с члена партнера, если вдруг тот не успеет.
Но нужды в том не было, желание женщины – не только закон для гражданских лиц, но и не подлежащий обсуждению приказ для примерных военнослужащих доблестных Вооруженных Сил. Вытащенный из вагины член Офицера и губы Вики устремились друг к другу и на полпути своевременно встретились, где наш третий участник благополучно кончил, получив свой заслуженный кайф. Парой минут раньше туда же отстрелялся и я, и теперь благодушно наблюдал, как корчится в гримасах наслаждения лицо Офицера, и как моя подруга старается сделать этот процесс для него дольше и сильнее.
Охотник, скорее всего, тоже был офицером или прапорщиком. Или военнослужащим-контрактником. Но служил уже в нашем гарнизоне, снимал квартиру для постоянного проживания, хоть, разумеется, и был родом не из наших краев. Молодые вежливые (пока не напьются) люди славянской внешности – не редкость на улицах нашего города, но на них, как правило, военная форма разных фасонов и расцветок. Иных сфер применения своим талантам приезжим трудно представить: свои разбегаются, а дворники-таджики и рабочие-вьетнамцы уже потихоньку начинают сбегаться. Ну да ладно, не об этом речь.
Остался же в моей и Викиной памяти «Охотником» этот молодой щуплый парень 28 лет (если не прибавил в своей анкете пару-тройку лет для солидности), невысокий и неказистый, тем, что предложил вместо пиццы и колы – излюбленных яств моей подруги перед интимной расслабухой, угостить нас дичью. Да-да, собственноручно подстреленной в окрестных лесах и долах, ощипанной и приготовленной по всем правилам, разве что не на костре на привале, а уже на стандартной газовой плите в домашних условиях. Было любопытно, я до того всего раз в жизни пробовал дичь (но, правда, не птицу, а то ли мясо дикого кабана, то ли горного барана приволок в далеком детстве наш дальний родственник, не сказать, что было потрясающе вкусно, но само событие запомнилось), Вика вроде и ни разу (то, что подают в ресторанах, уговорились не считать). В общем, согласились.
В назначенный день пошли в гости. Дичь скворчала и шипела на сковородке, окна кухни и дверь на балкон были распахнуты настежь, аромат, заставляющий сглатывать слюнки, распространялся далеко по округе. Вальдшнепы то были или бекасы, а может фазаны или перепелки, врать не буду, не запомнил. Хотя Охотник, как настоящий охотник, долго и с удовольствием рассказывал, как выходил на след, бродил в болотах и карабкался по горным кручам, сидел в засаде день и ночь, не отходя ни шагу прочь, и одним метким выстрелом сразил всю стаю, став кровным врагом местного издания Красной Книги. Что касается вкуса… на мой взгляд избалованного домашней кухней сибарита-гурмана, мясо было жестковато. То ли Охотник не в достаточной степени оказался Поваром, то ли дичь совсем была одичавшей. Тут бы выпить по стописят и потом еще повторить, пошло бы как по маслу… но парень сказался полным трезвенником (как таких берут в охотники и офицеры, уму непостижимо), чем вызвал глубочайшее уважение Вики, которая тоже в рот не брала (ну вы понимаете в каком смысле). А пить в одиночку мне не захотелось. И наверное, правильно!