Манхеттен лежал у его ног, словно гигантский ощетинившийся зверь, чье громкое дыхание поднимал вверх теплый вечерний ветер. Где-то он читал о том, что, согласно распространенным в биологии определениям, города можно отнести к живым организмам, ведь и у них есть обмен веществ, состоящий из воды, электричества и продуктов питания, органы — электростанции и заводы, вены — трубы и каналы, нервы — кабели связи, и люди копошатся в их «внутренностях», словно необходимые для жизни бактерии.
Как жаль, что он не мог разделить этот момент с Михаэлем и Эмилией. Но можно было послать фотографию. Он вынул сотовый из кармана, однако вспомнил, что в Германии — глубокая ночь. На экране высветилось непрочитанное сообщение. Оно пришло несколько часов назад, когда он после бессонной ночи из-за разницы во времени прилег на пару часов после обеда. Сообщение гласило: «Отключение электричества в Берлине возм. теракт. Возвращайтесь. Бен Варнхольт».
Айзенберг наморщил лоб. Что еще за история с электричеством? И почему Варнхольт считает, что это был теракт? Что бы там ни произошло, придется подождать до утра. Здесь и сейчас он ничем не мог быть полезен, тем более без официального назначения. Так же как и не мог взять и исчезнуть раньше срока, не оскорбив тем самым пригласивших его американских коллег. И он ответил: «Не могу вернуться, завтра доклад. Напишу. Адам А.».
Снимая панорамы города на маленькую цифровую камеру, чтобы потом отправить детям, Айзенберг думал, как было бы, если бы там, внизу, вдруг погас свет. Лифты Эмпайр Стейт Билдинга вышли бы из строя, и ему пришлось бы долго спускаться по лестнице. А ньюйоркцы, не теряя времени, принялись бы устранять случившееся, точно так же, как и несколько лет назад, когда ураган Сэнди обесточил город на сутки. Нужно будет поинтересоваться в понедельник у коллег, дошло ли тогда до мародерства и беспорядков и как они сумели остаться хозяевами положения.
Глава 6
Мы живем в век изобилия. Мы не знаем ни голода, ни жажды, мы не мерзнем и не боимся хищников. Многие болезни побеждены. Эти плоды принес нам научно-технический прогресс, и чем дальше мы будем познавать мир, тем лучше нам будет в нем. Вот та картинка, в которую вас заставляет верить научно-военно-промышленный комплекс.
Свинья на промышленной ферме живет в изобилии. Она не знает ни голода, ни жажды, она не мерзнет и не боится хищников. От болезней ее спасают антибиотики. Живет ли она лучше, чем ее дикие предки? Ведет ли она достойную жизнь? Свинья такими вопросами не задается, поскольку не знает иного. Если распахнуть калитку загона, она не покинет его. Свобода свинью пугает. Она слишком долго жила в зависимости от тех, кто ее откармливал, стала слишком жирной, слишком безвольной, слишком тупой, чтобы вести независимую жизнь.
Техника — это подслащенный яд. Она дарит нам комфорт и отнимает волю. Она развлекает нас, чтобы нам всегда было приятно и не хотелось думать о том, что на самом деле важно. Она предоставляет нам виртуальную дружбу, чтобы мы не замечали, насколько действительно одиноки. Она думает за нас, и мы перестаем думать сами. Мы считаем, что программируем компьютеры, однако на самом деле это они программируют нас, нашептывают на ухо, что нельзя отставать от новинок, заставляют нас выстраиваться в очереди за новейшими Xphone, Ypad или Zbox, чтобы лишь усилить свою зависимость от них.
Очнитесь! Скажите «нет» этому наркотику! Пока не поздно. Машины еще подконтрольны нам. Но как долго это будет продолжаться?
Единицы уже очнулись. Среди них — Теодор Качинский, блестящий математик с IQ, равным 170, который еще в семидесятых годах раскрыл правду и решил единолично вести борьбу с научной элитой. В 1996 году его арестовали, объявили сумасшедшим и приговорили к пожизненному заключению. В своем манифесте Качинский писал:
«Для начала предположим, что программистам удастся создать интеллектуальные машины, которые умеют все делать лучше человека. В таком случае следует предположить, что вся работа будет осуществляться сложнейшими, высокоорганизованными техническими системами, и человеческий труд перестанет быть необходимым. Тогда наступит один из двух вариантов развития событий: машинам будет доверено принимать решения без вмешательства человека или же контроль над ними со стороны человека сохранится.
Если машинам позволят принимать решения самостоятельно, то мы не можем предсказать, что произойдет в результате, поскольку невозможно предвидеть, как поведут себя такие машины. Мы лишь заметим, что судьба человечества станет зависеть от милости машин.