Доковыляв до парня, похлопала последнего по плечу и прохрипела:
- Есть что пожрать?
На брезгливое выражение лица блонди и ее "друга" я не обращала внимания. Я жадно ждала ответа.
- Асти, ты великолепна, - простонал рыжий.
Барбара скептически фыркнула. Джером тут же повернулся к блондинке, изобразил рукой пистолет. Направив его прямо в ее голову, с улыбкой произнес:
- Пуф! -выразительно, ничего не скажешь.
- Рыжий, - проскрежетала я, - мне плевать на все великолепия мира. Я жрать хочу!
- Это нервное, - авторитетно произнес парень.
Затем встал, сжал пальцами мой подбородок, заставив поднять голову и посмотреть ему в глаза.
- И на будущее: не называй меня так.
Сжал он подбородок на совесть. Новая боль подкосила меня. В прямом смысле. Я позорно рухнула в обморок. Подозреваю, что таки голодный...
***
Боги, как же смешно! Серая девочка была просто потрясающей в своей ненормальности! Это же надо! После экспериментов дока еще сутки хрен поднимешься с кровати, а эта притащилась сюда!
И после этого она называет себя нормальной.
А вот рыжим называть его не следует. В памяти всплывают многочисленные ебари матушки, которые так и норовили заехать рыжему мальчишке в живот, а затем попинать.
Джером подхватил бесчувственное тело. Ну охренеть! И что делать?
Он захихикал, приложил указательный палец к губам, когда Барбара попыталась что-то сказать, а потом залепил девчонке пощечину.
Асти дернулась, а затем на все помещение разнеслась отборная ругань. Интересно, а когда ей больно, она тоже матерится? Было в этом что-то... Притягательное... Надо проверить.
***
С того момента что-то изменилось. Бесповоротно. Я даже в какой-то мере благодарна доку за это. Я перестала сопротивляться. И теперь приду за ним. Сдохнет он особо мучительно. Стараться буду со всем усердием!
Я все так же предпочитала не разговаривать с окружающими, но теперь я изредка смотрела им в глаза. Было забавно за ними наблюдать. Они так бледнеют и начинают нервничать...
Кстати, о забавном.
Между мной и рыжиком тоже что-то случилось. Я не поняла что. Хотелось врезать ему по роже, а затем выпустить кишки. Но мне было без него слишком грустно. Подозреваю, он испытывал нечто похожее.
Мы снова начали общаться в моей палате по вечерам. Но держались более отстранено. Мы могли хохотать до слез и мечтать о том, как прирежем пару-тройку личностей из нашего окружения. Но витало что-то такое в воздухе... Какое-то напряжение...
Как-то раз разговор затронул больную для меня тему. Мое психическое здоровье, ага. И я стала объяснять Джерому, что чувствую.
Ведь я реально не ощущала себя безумной! Я не хотела носиться по улицам с тесаком в руках или разговаривать с ботинком, но теперь я отчетливо знала: я могу убить любого. Если захочу.
И да, меня бесили окружающие. Тупые мешки с говном. Жаль, что я тоже принадлежу к ним.
- Делай то, что ты хочешь. Разве не в этом смысл жизни? - блестя глазами подался ко мне парень, сидящий на спинке моей койки.
Он напомнил мне попугая на жердочке. Ага. Хищного попугая. С во-от такими клыками. Я заржала, представив картину. Он тоже захихикал. Просто так, за компанию. Смех продлевает жизнь. Так что можно смело сказать: Джером будет жить до-олго...
А затем я решила последовать его совету.
Схватила его за грудки, почти сдернув с перекладины кровати. И прижалась губами к улыбающимся губам. О, да-а...
Из груди парня вырвался смешок, и он ответил. Недвусмысленно перехватывая инициативу и наваливаясь сверху. Видимо, что бы впредь не сдергивала солнечных попугаев с насеста.
Мы целовались жадно и грубо. Мои потрескавшиеся губы явственно начали кровоточить.
Страсть захлестывала волной, снося все преграды. Но еще в моей душе поднималась бешеная, всепоглощающая ярость. Хотелось вцепиться зубами в этого придурка, расцарапать его горло. Так, чтобы кровь залила кровать.
И я пытаюсь, на что получаю ответный болезненный укус. Шиплю, судорожно сдирая с него рубашку.
Мыслей не было. Было только желание. Я хотела Джерома. До безумия. Слиться телами. И разбить ему нос. Оставить кровавые полосы от ногтей на спине. И сильнее врезать.
Мою одежду уже стянули. И его жесткие губы целуют мое тело, оставляя десятки отметен. Они острыми, болезненными вспышками пронзают разгоряченное тело. Каждый его укус тщательный выверен, чтобы следующий принес больше боли. Джерому нравится причинять боль.
Он сильно, слишком сильно, сжимает грудь одной рукой, а губы тем временем обхватывают сосок другой груди. Я выгибаюсь, прижимаясь к нему еще сильнее. Руки в мгновение оказываются на моих бедрах, направляя, и он резко входит в меня. Из глаз брызнули слезы. Я морщусь. А он как специально начинает быстро двигать бедрами, не давая привыкнуть, выбивая новые слезы. И единственное, что мне остается дабы отплатить хоть толикой боли - это вцепиться ему в плечи, разрывая кожу ногтями.