— Джентльмены, джентльмены, не торопитесь... — мягко укорил их герцог. — Мы рады видеть вас, Баттискомб, — сказал он, когда восстановилось спокойствие, — и надеюсь, вы принесли нам добрые известия.
Бледное лицо юриста было сейчас необычайно торжественным, а улыбка не выражала ни радости, ни удовлетворения. Словно борясь с волнением, он прочистил горло. Избегая ответа на вопрос герцога, он ответил лишь, что удивлен тем, что встретил его здесь; он был послан с поручением выяснить настроения дворянства, а затем, вернувшись в Голландию, доложить о них герцогу.
— Новости, новости, Баттискомб! — настаивал герцог.
— Да, да, — нетерпеливо вставил лорд Грей, — ради Бога, говорите скорее.
Баттискомб вновь нервно откашлялся.
— Мне едва хватило времени нанести все запланированные визиты, — взмолился он. — Ваша милость застали нас врасплох. Я... я был у сэра Уолтера Янга, когда пришли известия о вашей высадке.
Он запнулся, и его голос словно увял.
— Ну? — вскричал герцог, начиная догадываться, какого сорта новости привез Баттискомб. — Хотя бы сэр Уолтер с нами?
— Мне очень жаль, но боюсь, что нет.
— Нет? — ахнул лорд Грей и разразился проклятиями. — Но почему нет?
— Мы только можем надеяться, господа, — отвечал мистер Баттискомб, умело используя приемы казуистики для драпировки плохих известии, — что через несколько дней, увидев рвение других, он излечится от своего равнодушия .
Монмут ошеломленно взглянул на него.
— Равнодушия? — ошарашенно повторил он. — Сэр Уолтер Янг равнодушен?
— Увы, ваша милость, увы! — вздохнул мистер Баттискомб.
Вновь загромыхал голос Фергюсона, заставив всех вздрогнуть от неожиданности.
— Бык знает своего хозяина, — вскричал он, — осел знает свое стойло, но как Израиль не ведал своего господина, так и мой народ не хочет знать меня.
Лорд Грей нарочито грубо подтолкнул бутылку через стол к пастору.
— Выпей и приди в чувство, — пробрюзжал он и повернулся к Баттискомбу с расспросами.
— А как сэр Фрэнсис Ролле? — поинтересовался он.
— Увы! — обращаясь к герцогу, ответил мистер Баттискомб. — Нет сомнений, что сэр Фрэнсис Ролле сохранил верность вашей милости, но он схвачен и сейчас в тюрьме.
Монмут нахмурился, и его пальцы непроизвольно забарабанили по крышке стола. Лорд Грей же, закинув ногу на ногу, беззаботным тоном продолжал расспросы:
— Ну а мистер Сидней Клиффорд?
— Он колеблется и еще не принял решения, — сказал мистер Баттискомб. — Но я собирался вновь повидаться с ним в конце месяца.
— А лорд Джервейз Скорсби? — менее уверенно спросил лорд Грей.
— Мистер Уайлдинг лучше меня знает дела лорда Джервейза, — ответил Баттискомб, вновь обращаясь к герцогу. Все обернулись к молчаливо сидящему мистеру Уайлдингу, и в глазах Монмута читались тревога и неуверенность.
Мистер Уайлдинг печально покачал головой.
— Нельзя на него рассчитывать, — медленно проговорил он. — Лорд Джервейз еще не созрел. Еще немного, я думаю, и мне удалось бы убедить его принять нашу сторону.
— О Боже! — раздраженно воскликнул герцог. — Неужели никто не придет к нам?
Нестройный гул голосов был ему ответом, но тут лорд Грей спросил насчет мистера Строу, и все вновь замолчали.
— Я думаю, — сказал мистер Баттискомб, — что мы могли бы рассчитывать на него.
— Могли бы? — задал свой первый вопрос Флетчер.
— Он в тюрьме, как и сэр Ролле, — пояснил Баттискомб.
Монмут наклонился вперед и, подперев подбородок кулаком, пристально посмотрел на него.
— Мистер Баттискомб, — спросил он, — на кого же мы можем положиться?
Тот на секунду задумался.
— Скорее всего, на мистера Легге, мистера Хупера и, вероятно, на полковника Черчилля, хотя я не знаю, сколько людей они приведут с собой.
— А как же Придо из Форда? Он тоже равнодушен? — спросил герцог.
— Мне не удалось заручиться его обещанием, ваша милость, но он расположен к вам.
Герцог сделал нетерпеливый жест рукой, словно вычеркивая Придо из списка своих сторонников.
— Ну а мистер Хакер из Тонтона?
— Мистер Хакер наверняка уже был бы с вами, — явно чувствуя себя не в своей тарелке, отвечал мистер Баттискомб, — но его брат — ярый приверженец тори. [Тори — одна из двух крупнейших политических партий, возникшая в конце 1670-х гг. Выражала интересы земельной аристократии и высшего духовенства английской церкви. В политическом плане в XVII веке тори были сторонниками династии Стюартов]
— Ну ладно, — вздохнул герцог, — Как я понимаю, мы едва ли можем рассчитывать на мистера Хакера. Но есть ли другие, помимо Легге и Хупера?
— Возможно, лорд Уилтшир, — без энтузиазма ответил мистер Баттискомб.
— К черту все «возможно»! — раздраженно воскликнул Монмут. — Я хочу знать имена людей, безусловно преданных нам.
Мистер Баттискомб вновь задумался. Сейчас он выглядел совсем как школьник, не выучивший урока и не смеющий признаться в этом учителю.
— Неужели вы ни в ком не уверены, мистер Баттискомб?! — воскликнул Флетчер. — Неужели весь цвет английского дворянства будет представлен только Легге и Хупером? Неужели никто больше не поднимется на защиту свободы и религии?
В каждом его слове сквозило презрение, и Баттискомб только молча развел руками.
— Я не зря говорил вашей милости, — продолжил Флетчер, — что нельзя проводить параллелей между высадкой Генриха Седьмого и нашей, в чем вас как будто успел убедить лорд Грей.
— Увидим, — огрызнулся Грей, усмехаясь, — Сотни, нет, тысячи людей приходят к нам, и дворяне последуют за ними.
— О, не обольщайтесь, ваша милость, не обольщайтесь, — взмолился мистер Уайлдинг. — Деревенщине нечего терять, кроме своей жизни.
— А что же еще можно потерять? — презрительно спросил лорд Грей, неприязнь которого к мистеру Уайлдингу росла с каждой минутой.
— Немало, — лаконично ответил тот. — Человек может потерять честь и погубить свою семью. Для джентльмена эти понятия значат куда больше, чем сама жизнь.
— Черт побери! — взорвался лорд Грей, давая выход своим чувствам. — Вы намекаете, что можно потерять честь на службе его милости?
— Ничуть нет, — безмятежно ответил мистер Уайлдинг. — В противном случае меня не было бы здесь. Я думаю, такой ответ удовлетворит вас.
Лорд Грей неприязненно рассмеялся, и мистер Уайлдинг, на щеках которого зарделся слабый румянец, смерил его светлость суровым, неустрашимым взглядом, которого тот не смог выдержать и опустил глаза.
— Вы видите, ваша милость, — обратился мистер Уайлдинг к герцогу, и выражение его лица смягчилось, — насколько обоснованны оказались мои опасения.
— Так что же, по-вашему, я должен делать? — вскричал герцог, и в его голосе прозвучали обида и недовольство.
Мистер Уайлдинг поднялся и прошелся по комнате, не в силах более скрывать волнение под маской спокойствия.
— Я не хочу еще раз давать советы вашей милости, — искренне сказал он. — Вы слышали мое мнение и знаете взгляды джентльменов, собравшихся здесь. Решайте, ваша милость.
— Вы хотите спросить, пойду я вперед или нет? Но есть ли у меня выбор?
— Нет выбора, — отрезал лорд Грей. — И он нам не нужен. Мы доведем до конца наше дело, несмотря на все зловещие предзнаменования, на все карканье, которым пытаются нас запугать.
— Мы служим одному Богу! — вторя ему, вскричал Фергюсон, — И Бог не оставит нас!
— Вы уже говорили это, — едко заметил Флетчер. — Но сейчас нам нужно не божество, а люди, деньги и оружие.
— Мистер Уайлдинг дурно повлиял на вас, — усмехнулся лорд Грей.
— Форд! — обращаясь к лорду Грею по имени, вскричал герцог, заметив огонь, вспыхнувший в глазах Уайлдинга. — Вы слишком невоздержанны. Мистер Уайлдинг, прошу вас, не обращайте внимания на его светлость.
— Мне не хотелось бы, ваша милость, — ответил Уайлдинг, усаживаясь на свой стул.