Мать Джастина работала на хлопчатобумажной фабрике, пока ее не сократили в связи с "оптимизаций производства" около года назад. С тех пор настали тяжелые времена – пособие по безработице было крошечным, и то, мать до последнего не хотела вставать на учет по безработице. Сначала Джастин не понимал, почему. А когда мать ему рассказала, ей терять уже было нечего. "Не бойся за меня, – слегка печально улыбаясь, говорила она, – Теперь я им точно не пригожусь".
Джастин не помнил отца, мать почти ничего не рассказывала про него, и он каким-то особым чутьем понимал, что не имеет морального права заставлять ее говорить об этом. Джастин не знал, как именно погиб его отец. Иногда он пытался представить, каким отец мог быть, и был ли сам Джастин в чем-то на него похож. Мать только слабо улыбалась, когда в детстве он спрашивал об этом, и Джастин замолкал.
Оканчивая школу, он собирался уехать в город и поступить в колледж. У него не было планов насчет конкретного учебного заведения или специальности, как и практически у всех его одноклассников. Но Джастину только хотелось верить, что есть для него другая жизнь – чуть более сытая, и не так важно, на кого ему нужно будет выучиться для этого – взяли бы хоть куда-то. Строить более точные планы было страшно, а подспудное чувство безнадежности этой затеи заглушало все мысли, оставляя только одну – "там посмотрим". Конечно, для этого сначала ему пришлось бы найти работу, ведь зарплаты матери еле хватало на жизнь. Это само по себе было непростой задачей, ведь за каких-то пять лет доля неквалифицированного труда снизилась в три раза – это упрощало жизнь предпринимателям и до предела усложняло ее людям, не имеющим образования. Но Джастин старался не думать о трудностях – лучше справляться с ними по мере их поступления, а там, может быть, жизнь сама подбросит ему какой-нибудь шанс. Он не раз слышал от матери, что такой подход слишком наивен. «Жизнь не такая, какой ты ее представляешь, – говорила Элен, – Честно сказать, я не хочу, чтобы ты уезжал. Большой город не для тебя». Джастин не понимал этой фразы, а на его вопросы мать отвечала редко. "А разве осталось сейчас что-то кроме больших городов?" – спрашивал Джастин.
Когда Джастин узнал о болезни матери, он даже не успел испугаться – мать до последнего говорила, что это обычная простуда, которая скоро пройдет. И когда Джастин стал подозревать, что симптомы не совсем похожи на простуду, было уже слишком поздно.
Дни поплыли как в тумане. Его словно парализовало осознание того, что он остался совершенно один. А потом… пришли ОНИ.
Джастин знал, точнее, слышал (а кто не слышал?), что иногда к таким, как он – сиротам и беспризорникам – приходят ОНИ – служители Корпорации ЛИСА. Это было даже не слухом, а скорее призраком, живущим где-то глубоко в сознании всех, кто его окружал, хоть об этом и предпочитали не говорить.
Лаборатория Интегрированных Систем Автоматизации (ЛИСА) с самого начала почти не скрывала, что источник колоссального прорыва не совсем гуманен. Но если без жертв ничего не достичь, то главное, чтобы достигнутые цели стоили этих жертв – таков был посыл ЛИСА. И цели действительно стоили того – в этом мог убедиться любой житель государства. Точнее, центральных городов. Развитие экономики достигло небывалых высот, автоматизация труда, а следом, и многих других процессов, дала мощнейший толчок для всех видов бизнеса. Но развитие экономики было лишь частью того процесса, который начался с приходом к власти Корпорации. Прошло всего несколько лет, и человечество получило ответ на многие вопросы, над которыми ученые бились десятилетиями. Головокружением это назвать было нельзя – это позиционировалось как разумная закономерность, ожидаемая и абсолютно логичная. Ведь где есть головокружение, там есть и сомнение, хотя бы капля.
Индивидуализм, пришедший на смену коллективизму, разобщил людей, но одновременно дал и небывалую свободу. Ты можешь добиться небывалых высот, все зависит только от тебя. Если хватит сил и ума – молодец, победителей не судят. А если не смог – значит, ума и сил не хватило. Естественный отбор. Все зависит только от тебя.