– Нела? Ты идешь? – донесся откуда-то издалека голос миссис Робертсон, – У нас с тобой важное дело. Ты примешь участие в создании рекламного ролика нового…
– Я… мне надо в туалет, – пробормотала Нела, и бросилась к двери уборной, спотыкаясь о собственные ноги.
Нела забежала в туалет и захлопнула дверь, желая хоть здесь ненадолго прийти в себя. Но перед раковиной она увидела склоненную фигуру. Немного отдышавшись, Нела присмотрелась и узнала медсестру, Клэр Томас. Волосы ее были непривычно растрепаны, дрожащей рукой она пыталась промокнуть слезы салфеткой, а второй оперлась об раковину.
– Послушай… Извини меня, – Нела сама не поняла, как у нее вырвались эти слова, – Это я виновата… Во всем…
Медсестра повернулась к ней недоуменно, будто не поняла, о чем идет речь.
– Это я размагнитила ту коробку с чипами. Я не хотела, чтобы…, – Нела запнулась, – То есть… Мне жаль. Это вообще было глупо.
Клэр Томас наклонила голову и затем расхохоталась – смех ее был слабым и в нем сквозили нотки истерики:
– Ты? Ох… Ну ладно, – она покачала головой, нервным движением ладоней пригладив волосы, выбившиеся из-под невидимок, – Хотела бы я, чтобы это было моей единственной проблемой…
Клэр Томас снова расхохоталась странным смехом, смешанным с отчаянием. Нела неловко замерла возле двери.
– Мне жаль…, – она выдавила эти слова, понимая, что не может просто уйти, – Что-то случилось?
Нела и не надеялась, что медсестра станет изливать ей душу, но Клэр, будто обращалась и не к ней, а просто в пространство, всхлипнула:
– Случилось… А я… Теперь должна отвечать за все, – она уставилась в зеркало покрасневшими глазами, уже не пытаясь вытирать слезы, и будто обращаясь к своему отражению, – Господи… Как я могла быть такой наивной… Я ведь всегда была просто пешкой… Сначала я была подопытным кроликом для эксперимента. Кроликом, которому повезло… А потом – заложницей, обязанной жить на работе и отдавать почти всю зарплату за то, что эксперимент на мне удался. Еще и гордилась этим… А теперь я козел отпущения… Коробка – это мелочь…
Клэр бормотала это сквозь слезы, глядя то ли в глаза своему отражению, то ли сквозь него. А потом она занесла руку, и Неле показалось, что медсестра разобьет зеркало, но она только беспомощно ударила рукой об раковину и воскликнула, глядя в пустоту:
– Господи, да я ухаживала за этими Испытуемыми день и ночь! Кто следил за всем, за малейшими изменениями? Кто ночевал здесь и бегал ночью проверять каждый писк датчика? – она вздернула подбородок, по которому все еще текли слезы, вопросительно мотая головой, – Но если в Лаборатории произошло убийство, кто будет отвечать, скажи мне?
Клэр наконец повернулась к Неле, на лице нее застыло выражение безнадежности и той скорби, которую Нела хорошо могла понять, хоть и не знала всей ситуации.
– Убийство? – только смогла переспросить Нела?
Это слово казалось таким нелепым. Здесь, в этом месте.
– Если во время проверки погибает член правительственной комиссии, думаешь, кто будет виноват? – медсестра обессиленно мотнула головой, – Конечно же я. Я отвечаю за Испытуемых этого этапа. Но никакие транквилизаторы не приведут его в норму, если Максимиллиан позволяет себе такое! Я сначала не поверила этому Саммерсу, но зачем ему врать?
– Что, что он сделал? – не выдержала Нела.
– Он… Изнасиловал Джастина Саммерса, – поджав губы, медленно проговорила медсестра беспомощно склонившись над раковиной, – Не знаю, зачем Саммерс мне это рассказал. Все, что я могу сделать – это дать ему еще транков. Я предупреждала комиссию, что он нестабилен, предупреждала…
У Нелы помутилось в глазах. И второй раз за последние десять минут земля ушла из-под ног, будто затягивая в бездонную воронку
– Нет, нет…, – пробормотала Нела, зажмуриваясь.
– Да, Корнелия, да, – с горечью повторила медсестра, – Он хвалит тебя, а в следующую минуту лишает премии за чужие ошибки. Он так гордится, что заправляет здесь всем, а сам…
Клэр закрыла лицо руками, все еще качая головой. Нела с трудом сделала шаг назад, к двери, хотя ноги, казалось, приросли к полу.
– Постой.
Голос медсестры долетел до нее будто сквозь пелену.
– Мне нельзя оставаться здесь. Но… ты все это время была права. Это я ошибалась, – медсестра наконец отняла руки от лица, – И я хочу тебе помочь.
***
Если бы время было осязаемой величиной, то Нела легко могла бы представить, как оно распадается на частицы, когда ты меряешь шагами комнату, сжимая руки в кулаки, с бешено мечущимся по сторонам взглядом, не помня, что было в прошлую минуту, и что ты собиралась сделать в следующую. Потом время сжимается до крупицы, сравнившись по плотности с черной дырой, когда ты смотришь в одну точку целую вечность, и в голове пролетают миллиарды хаотичных мыслей и возможных исходов, а на часах не проходит и минуты. А потом оно растягивается, как жвачка, и целые часы пролетают за пару мгновений, будто их поглотила все та же черная дыра.