Дорога пуста. Джастин медленно выпрямился на гудящих ногах и пошел вдоль забора, готовясь в любой момент снова нырнуть в заросли жухлой травы и груды металлолома, сваленного у дороги. Он знал, что его должны искать, и задавался вопросом, почему вокруг еще не снуют поисковые отряды и в небе не видно ни одного дрона. Можно ли считать, что вселенная дает ему шанс? Или это заслуженная награда провидения?
Так или иначе, Джастин добрел до пригорода, где наконец кончились строительные армады и показались первые жилые дома. Джастин не знал, куда ему идти, где прятаться и как согреться. Но ноги сами вели его туда, где должен быть человек – к людям. К обществу, каким бы оно ни было, и как бы оно ни предало его. Потому что Джастин хотел наконец чувствовать себя человеком, чего бы это ни стоило. Ни жертвой, ни подопытной крысой, ни бродячей собакой. А человеком, который может жить лишь в обществе, каким бы оно ни было.
По утренним улицам сновали прохожие, и с одной стороны в этой толпе было легче затеряться, чем на пустынной окраине, а с другой – если здесь будут его искать, бежать все равно некуда. Джастин с опаской брел по проулкам, отворачиваясь от брезгливых взглядов и ища глазами новое укрытие – незакрытый подвал или заброшенный дом, что угодно. Еще неплохо было бы найти наконец более-менее чистую одежду, но сейчас это казалось роскошью.
Когда очередной проулок вывел его к одному из проспектов, Джастин не сразу обратил внимание на собравшийся народ у новостного экрана. Человек десять стояли и смотрели, остальные задерживались на несколько мгновений уходили, кто-то с выпученными глазами, кто-то поджав губы, а кто-то возмущенно и будто выругавшись. Джастин поднял глаза на экран и застыл как вкопанный.
«Дочь Корнелия Холларда добровольно подверглась процедуре изъятия мозговых клеток, подменив собой одного из участников эксперимента. Она установила трансляцию, кадры которой изъяты из эфира. В настоящий момент проводится следственная проверка обстоятельств произошедшего»
Джастин ощутил под собой асфальт. Его ладони скользнули по бордюру тротуара, когда гравий впился в кожу. Слепящее утреннее солнце превратилось в красного гиганта, застилая своим огнем даже черноту зажмуренных глаз. Даже заблюренных кадров было достаточно. Желудок Джастина скрутил спазм в рвотном позыве, и он уткнулся лбом в собственное колено, даже не чувствуя подкосившихся ног. Его бы вырвало, если бы было чем. Но все затянула пылающая огнем темнота, будто черная дыра выплюнула его и отдала на растерзание этому огню.
– Это точно он?
Где-то вдалеке раздавались голоса. Голову Джастина схватили сначала за волосы, а потом дернули за подбородок. Джастин все еще не мог открыть глаза, умоляя этот огненный шар поглотить его.
– Точно. Чего это с ним?
– Может, реакция на препараты. Поднимай. Там разберутся.
***
Мягкая кровать пахла свежестью. Этот противный химический запах средства для стирки стал первым, что почувствовал Джастин, когда очнулся. Слабость во всем теле и затуманенность сознания была знакомой. Джастин медленно открыл глаза и подтянул к себе руку. На запястье остался крошечный след от свежей инъекции. Снова транквилизаторы.
Но эта комната была совсем не похожа на его лабораторный отсек. Джастин приподнялся на кровати и осмотрелся. Похоже на скромный номер в отеле. Тумбочка со стаканом воды, мягкий бежевый ковер на полу. Окно зашторено, за ним темно – кажется, уже вечер. Или ночь. Комната погружена в полумрак, только лампа на стене горит мягким теплым светом. На напольной вешалке висит одежда – брюки и, кажется, рубашка. Рядом дверь со значком ванной комнаты и туалета. Джастин облизал пересохшие губы и взял стакан, жадно осушив его. Только после этого он увидел записку на тумбочке: «Не бойся, Джастин. Ты в безопасности. Помойся и переоденься. Одежда на вешалке – это для тебя».
Джастин опустил голову и посмотрел на свою одежду – в засохших пятнах грязи, под которыми виднелись следы крови.
Он смял в руке записку.
Эта женщина. Доктор миссис Робертон, как он помнил. Джастин помнил ее внимательный бесстрастный взгляд на обследованиях, жесткие руки, когда она ощупывала его виски после подключения мозговых сканеров. «Испытуемый L45-2» – так она его называла в разговоре с врачом, никогда не обращаясь к нему напрямую. Сейчас эта женщина медленно прошла в комнату, глядя на него как на животное, превратившееся в человека. Как на что-то неестественное, на что не знаешь, как реагировать. Волосы миссис Робертсон лежали на плечах неаккуратной копной, будто она забыла расчесаться. Или не посчитала нужным. Женщина подняла на него покрасневшие глаза и помедлив, тихо сказала: