К гробу подпускали только самых близких. Джастин не знал, зачем миссис Робертсон заставила его подойти почти вплотную. Но она держала его плечо крепко, впившись пальцами и не позволяя отойти. Заставляя смотреть в безмолвное лицо покойника, пока каждый из присутствующих высказывал слова сожаления.
Джастин помнил ее прикосновения, когда миссис Робертсон прикладывала датчики к его вискам на обследовании и проводила пальцами по спине во время осмотра. Тогда ее прикосновения были даже ласковыми.
Нелу похоронили днем ранее, и Джастин узнал об этом только сегодня. Миссис Робертсон проигнорировала его вопрос о том, где второй гроб. Он ожидал увидеть хотя бы издалека закрытый гроб Нелы. Джастину казалось, что его сердце разорвется, как только он увидит ее гроб, даже закрытый. И тем не менее он должен был посмотреть на нее в последний раз.
Но один из ассистентов мимоходом заметил, что с Нелой все закончилось еще вчера. Видимо, чтобы не портить церемонию Корнелия и не привлекать лишнего внимания к поступку Нелы. Только когда гроб Корнелия понесли к месту захоронения, Джастин увидел рядом свежую могилу. Корнелий пожелал, чтобы дочь похоронили рядом с ним. В паре шагов была еще одна могила, уже более старая. Наверняка там похоронена мать Нелы.
Джастин хотел подойти к могиле Нелы, но миссис Робертсон снова сжала его плечо, не позволяя сдвинуться с места. Она стояла рядом, в черном костюме, глаза скрыты под огромными черными очками, из-под которых по щекам стекали влажные дорожки слез. Она не проронила ни слова за всю церемонию, но сжимала его плечо так, будто хотела вдавить Джастина в землю и заставить его остаться здесь навсегда безмолвным памятником.
Официально Джастин здесь для того, чтобы почтить память Корнелия, который завещал ему долю в Корпорации. «Дальнему родственнику» – как представили это в СМИ. А неофициально – это наказание. Миссис Робертсон не обвиняла его открыто. Но так было даже тяжелее. «Не думай, что когда-нибудь сможешь сбросить с себя эту ношу». Эти слова будто горели огненными буквами над всем, что сейчас окружало Джастина.
В главном здании Корпорации Джастина постоянно сопровождал ассистент, приставленный миссис Робертсон. Сегодня ассистент был даже полезен – Джастину не пришлось самому искать кабинет Максимиллиана в огромном здании.
Когда Джастин вошел, офицер сидел за своим столом. Его поза казалась расслабленной, но медленный поворот головы в сторону открывшуюся двери выдавал напряжение.
– Саммерс…, – мрачно проговорил Максимиллиан, будто взвешивая каждую букву, – Ты опоздал. Хотя тебя не особо-то и ждали.
Джастин слабо пожал плечами:
– Тогда какая разница? Вы уже знаете о моем положении.
Джастин остановил взгляд на приоткрытой пачке сигарет «Парламент» на краю стола. Наполовину пустая. Это хорошо. Вряд ли офицер их пересчитывает.
– Ты хочешь, чтобы я называл тебя Мистер Саммерс? Или, может… Сэр?, – Максимиллиан будто неохотно искривил губы в издевательской усмешке, – Этого ты хочешь?
Джастин проигнорировал эти слова:
– Если хотите меня задеть, то не получится. Вы сказали мне подписать документы по моему пропуску. Я пришел только за этим.
Максимиллиан внимательно посмотрел на него исподлобья и наконец жестким движением бледной руки подвинул к нему бумагу:
– Могу при других называть тебя как угодно. Если это потешит твое самолюбие. Только мы с тобой знаем, кто ты на самом деле…, – он подмигнул, презрительно скривившись.
–Я же говорю. Не получится.
Джастин задержал руку на столе, поставив подпись. Его локоть придвинулся ближе к пачке и соскользнул.
– Простите, – Джастин наклонился за пачкой.
Взгляд Максимиллиан стал еще более презрительным, когда Джастин выпрямился, кладя сигареты на место.
– Не понравилось? – Максимиллиан вздернул бровь, хотя лицо его оставалось каменным, – А вот твоя подружка Корнелия была от меня в восторге. Жаль, что с ней уже не удастся повторить. Земля ей пухом.
– Она всем нам будет пухом. Если повезет, – Джастин бесстрастно посмотрел в глаза офицеру.
Тот кивнул. Джастин отметил, что сегодня за этим сарказмом Максимиллиан пытается скрыть мрачную тревогу. Видимо, после смерти Корнелия он уже не чувствует себя таким могущественным. Голос офицера притворно смягчился: