Марадона расстегнул замок на бауле. Сверху лежала коробка из плотного картона. Лёха вытащил её положив на рядом стоящий стол. Внизу лежали ещё коробки. Стали доставать. Иван с Вовкой и Славкой начали открывать упаковки. В них оказались плоские, сделанные из чёрного пластика небольшие прямоугольники, из каждого выходил провод с целой кучей переходников на конце. Стрелок взял инструкцию из только что распакованной коробки и углубился в её изучение. Марадона вытащил небольшой тёмно-серый чемоданчик.
— Смотрите, что это? — спросил он.
— Наверное спутниковый телефон, — ответил Хакер.
Марадона положил чемоданчик на стол, осторожно подёргал крышку кейса. Она поддалась. Он стал потихоньку её приподнимать одновременно заглядывая внутрь чемоданчика.
— Пацаны! — воскликнул Иван. — Это зарядные!
Лёха перепугавшись уронил крышку обратно. — Блин, Стрелок. Чё орёшь. Ну зарядные и что?
— Ими можно заряжать, просто положив на солнце! — сказал радостный Ваня. — Или около любого источника тепла.
— А что в первой коробке? — заинтересовалась Вика взяв со стола упаковку и открыв её. — О, здесь планшет.
Виктория вытащила его, повертела устройство в руках и найдя кнопку надавила на неё. Загорелся экран планшета. Ребята переключились на гаджет. Полазили среди встроенных приложений, где нашли текстовое сообщение. Вот что в нём содержалось.
'Здравствуйте ребята. Пишу вам сидя в рабочем кабинете совета. Времени мало, поэтому простите за кривое написание. Тут общая неразбериха. Всё началось ночью. В санитарной зоне первого пояса произошла якобы вспышка бешенства. Чиновники из совета так решили назвать этот очаг заражения. Пришёл приказ выполнить вторую директиву. Это значит всех уничтожить в первом поясе, даже медперсонал и военных. Со второй санитарной зоны выдвинули дополнительные силы по уничтожению заражённых. После зачистки планировалось нанести тактический ядерный удар по городу. И возможно не один. Но в штабе всё переиграли придя к выводу, что ситуация не настолько катастрофическая и пропустили во второй пояс гражданских и военных с медицинским персоналом. За ними по пятам шли заражённые. Тут военным пришлось повозиться отсекая заразных. Когда спасающиеся прошли разделительную линию, их под конвоем проводили в изоляционные боксы, в это же время в первую санитарку расстреливая и уничтожая бешеных вошли военные. Армейские до самого утра ликвидировали явных заражённых. Попадались и адекватные, их под конвоем грузили в специальные машины и вывозили во вторую санитарку. Среди инфицированных были и военные и медики и даже собаки. После операции по зачистке местности заражённых сложили в яму, которую вырыли два прибывших экскаватора. Потом залили это всё специальным раствором привезённом в автоцистернах. От него растворяются органические ткани вместе с костями не принося вреда окружающей среде. Через сорок восемь часов раствор нейтрализуется. Сжигать тела не стали, они не могут полностью сгореть на открытом воздухе и есть опасность повторного заражения. В Сосновогорске есть ещё одна лаборатория или вернее целый научный центр, который можно использовать в исследовательских целях. Тем более уже занялись его подготовкой. Также в городе находятся две мобильные лаборатории. И это дополнительно привело к решению не наносить ядерный удар. Рано утром мне приказали, чтобы я в срочном порядке вылетел в заражённый город на сталелитейный завод. В научном центре, находящимся на территории комбината, меня будет ждать человек. Он прибыл туда раньше и тоже вертолётом.
Краем уха я услышал, что всех подозрительных и контактировавших с заболевшими после случившегося инцидента начнут закрывать в специализированные медицинские учреждения. Как я понял, их там будут подвергать исследованиям, возможно генетическим. В поле зрения учёных попали и Слава с Викторией. Я сразу же предупредил их, чтобы они немедленно направились в институт, куда сам выехал из штаба, сославшись на неотложное дело касающееся моей основной работы. Ведь я отбывал в зону заражения и мне надо было срочно передать руководство. Прибыв в ВУЗ я подписал согласие о передаче управления кафедрой своему приемнику, а сам вышел на улицу ожидая ребят. Встретившись, мы прошли на территорию института, где в гаражном боксе стоял специально переоборудованный минивэн, для транспортировки особо опасных веществ. Я спрятал ребят в герметичную камеру для перевозки препаратов высокого класса опасности, закреплённую в багажном отделении и части салона. Никакой угрозы от удушья камера для ребят не представляла. В ней предусмотрены вентиляционные отверстия, которые я предварительно открыл. Я так же включил сенсорный экран на стенке камеры, показывающий телеметрические данные и температуру перевозимого вещества. Настроив его, я зафиксировал показания, но не подключил оборудование камеры. Теперь всё выглядело так, как будто в камере находились не люди, а очень опасный химический элемент, обладающий особо высокой радиотоксичностью, «протактиний двести тридцать один». Чтобы понять, насколько он опасен, приведу пример. Сравнительное количество протактиния в двести пятьдесят миллионов раз токсичнее такого же количества синильной кислоты, а его полураспад составляет приблизительно тридцать две тысячи пятьсот лет. Эта хитрость спасла нас от придирчивых досмотров.