В колонне оставалось примерно человек двести. Это были горные стрелки батальона Ф. Все, что уцелело от этого батальона. Вытянувшись в цепочку, они спускались в долину по самому крутому склону. В тех местах, где снег был глубокий, те, кто шагал впереди, проваливались по колено, а то и по пояс, и тогда на них напирали задние. Когда шли по дороге, где ветер прибил снег и его было мало, а тропа подмерзла, передние быстро скользили, оставляя других позади. Глубокий снег то и дело сменялся ледяным покровом — и колонна, то сжимаясь, то растягиваясь, в своем движении походила на червяка. Они шли без привалов. Только передние, те, что прокладывали дорогу, пройдя какую-то часть пути, останавливались и отходили в сторону, чтоб пропустить вперед других. Время от времени колонна разбивалась; двое останавливались, те, что несли тяжелый пулемет, единственный из уцелевших; покуда пулемет и боеприпасы передавали другим, возникала пробка, но спуск возобновлялся, как только новая пара солдат взваливала оружие себе на плечи. И снова, как при спуске к реке Осуми, как во время марша по размытой тропе в ущелье, боязнь, что тебя оставят позади и бросят одного, превозмогала истощение, голод, отупение, придавала силы продолжать путь.
Когда головная часть колонны достигла плоскогорья и стала его пересекать, на вершине правого склона, в том самом месте, откуда начали спуск горные стрелки, появились какие-то люди: то были греки. Они остановились на несколько минут, сбившись в кучу, В затем также начали спуск по уже прочерченной и хорошо протоптанной тропе: преимущество преследующего перед преследуемым было на их стороне. Из колонны итальянцев раздалось несколько громких выкриков. Теперь итальянцы зашагали если не быстрей, то беспорядочней. Когда ружейные выстрелы донеслись оттуда, где находилась головная часть греческой колонны, хвост итальянской колонны распался и солдаты разбежались, укрываясь в снегу. Но вскоре они снова поднялись и зашагали, сопровождаемые ответным огнем, который велся наугад, И окриками своих офицеров. Некоторое замешательство возникло лишь у самого начала плоскогорья, где с десяток солдат, сбившись в кучу, устанавливали тяжелый пулемет. Раздалась первая очередь. Котловина наполнилась звуками стрельбы и эхом. Вздымая белую пыль, с грохотом обрушилась лавина снега. На мгновение показалось, что все Стали глядеть на снежный обвал. Прицел второй очереди был точней. Греки бросились врассыпную, как за несколько минут до этого солдаты из хвоста итальянской колонны. Когда пулемет замолк, греки, стоявшие повыше, заторопились обратно, стремясь добежать до вершины хребта и укрыться за ним. Те же, кто спустился слишком низко для того, чтобы снова начать взбираться по склону, рассредоточились по обе стороны тропы. После третьей очереди итальянские пулеметчики стали поспешно разбирать установку, стремясь Догнать своих товарищей; кое-кто из них, оставив позади плоскогорье, взбирался по противоположному склону. И никто не обратил внимания, Что внизу, в нескольких сотнях метров от них, шел человек, такой же, как они, горный стрелок, и волочил за собой товарища, призывая на помощь. Либо они его не заметили, либо просто не хотели заметить.