Апельсинка передёрнула плечиками и закуталась в крылья, вспомнив, как намёрзлась во время путешествия.
- А феи-модели бывают? - спросила Энже. - У тебя бы получилось.
- Слишком много желающих, не пробиться. А это что такое? - феечка подскочила к шахматной доске.
Пришлось объяснять. Энже хорошо играла шахматы, говорила о них увлечённо. Показала, как ходят фигуры, растолковала приёмы и цели, сыпала терминами. Апельсинка слушала долго. Дождавшись паузы, заявила:
- Буду шахматной феей.
Запрыгнула на доску и принялась скакать на одной ножке по тёмным и светлым квадратам, стараясь не задеть расставленные фигуры.
- Хочешь, сделаю так, чтобы ты всегда выигрывала?
- У всех-всех? - уточнила Энже. Предложение было заманчивым.
- У всех! - заверила феечка.
В воображении возникла картинка: матч за мировую шахматную корону. Журналисты с фотоаппаратами и планшетами, умные дядечки с записными книжками, зрители, среди них подружки, мама, бабушка, дедушка. Все наблюдают за экраном, где отражается каждый сделанный ход. За доской девочка с двумя русыми хвостиками до плеч и бывший чемпион. Соперник морщит лоб, почёсывает то одну, то другую руку, размышляя над тем, как выбраться из безнадёжной ситуации. Его усилия бесполезны: он обречён на поражение, а неизвестная любителям шахмат девочка - на победу.
- Нет, Апельсинка, - сказала Энже, - интересно выигрывать умом, а не волшебством.
- Хм... Как хочешь! Дело твоё. Всё равно буду шахматной феей! Давай сыграем!
Феечка взмахнула руками, осыпав волшебной пыльцой доску, все фигуры моментально оказались на нужных местах. Получив мат в три хода, Апельсинка сначала возмутилась, потом расплакалась - никак не ожидала, что игра окажется такой сложной. Энже утешала подружку: нельзя получить всё сразу, надо читать книги, решать задачи, рассматривать чужие партии.
- Без этого нельзя никак? - жалобно спросила новоявленная шахматистка.
Энже покачала головой и открыла книгу. После получаса занятий у феечки стало немного получаться. Она расстраивалась, теряя фигуры, чуть-чуть приколдовывала, но Энже всегда замечала уловки соперницы.
- Так не годится, Апельсинка, играй честно, не жульничай!
- Кто жульничает? - с простодушным видом спрашивала феечка.
- Ты ферзя два хода назад потеряла, почему он опять на доске?
Апльсинка вздыхала и уносила лишнюю фигуру.
Подруги так увлеклись, что не расслышали разговор в прихожей. Только когда дверь в комнату стала открываться, спохватились. Энже встала, загораживая шахматную доску.
Незнакомая женщина в тёмно-коричневом пиджаке и юбке цвета кофе, с крупным, изрытым впадинками носом и тонкими, подкрашенными коричневой помадой губами прошла на середину комнаты и огляделась. Глаза её были такого же оттенка, как и пиджак, небольшие, но цепкие: складывалось впечатление, будто насквозь пронзают всё, что видят.
Энже не сразу заметила вторую незнакомку с бледным зеленоватым лицом, такую тощую, что она терялась на фоне первой, и маму, которая пыталась что-то объяснять.
- Даже не представляю, кто мог пожаловаться, - говорила мама расстроенным голосом, - мы живём дружно, дочка научилась читать, считать, хорошо играет в шахматы. Вот видите?
Мамина рука указала на стол, где фигуры изображали незавершённую партию:
- Этюд разбирает.
- Вижу, - оборвала её дама в коричневом. - Проводите мою сотрудницу к холодильнику!
- Куда, простите?
Бледная незнакомка взяла маму под локоток и потащила из комнаты. Теперь Энже и коричневая остались вдвоём, если не считать улизнувшей под стол Апельсинки. Дама шагнула к девочке и нависла над ней, словно здоровенный камень на краю утёса, готовый в любую минуту обрушиться на тропу. Чувство, что вот-вот произойдёт нечто ужасное, крепло с каждым ударом сердца.
- Здравствуйте, - сказала Энже, стараясь придать голосу твёрдость.
Большая, совсем не женская рука с толстыми, как переваренные сосиски, пальцами вцепилась в плечо девочки. Хватка была такая крепкая, что сравнение с сосисками уже не годилось. Энже отвела взгляд и попросила:
- Отпустите, мне больно!
- Ты же не будешь меня обманывать, детка? - Пальцы давили всё сильнее. - Скажи правду, и я подарю тебе шоколадку.
Девочка облизала пересохшие губы, ей не хотелось разговаривать даже за магазин шоколадок.
- Отпустите, - повторила она.
- Какая отважная, - усмехнулась дама и наклонилась ближе, отчего рытвины на её носу будто бы увеличились, - скажи, ты ведь хочешь...
Энже почувствовала нарастающую неприязнь и стала вырываться:
- Ничего не хочу! Отпустите!
Вбежала мама и с непонятно откуда взявшейся силой оттащила тяжеленную незнакомку от дочери: