Бесформенные щупальца голода поймали ее, но она вырвалась на свободу, вырвалась из бешеной массы и исчезла. Вихрь рванулся за ней, засасывая Акмаэля в свое ядро. Он врезался в то место, где она исчезла. Обсидиановый барьер разрушился под ударом его живого духа.
Вне его досягаемости она съежилась, ее лицо было бледным, глаза — широко раскрыты в темных впадинах.
«Эолин», — позвал он.
Она попятилась, споткнулась и убежала.
Голодный ропот пронесся по Потерянным Душам, словно фиолетовая тень, ползущая по вечернему небу. Они узнали его живую душу, источник, способный утолить их голод, как никакой другой.
Ослепив их лучом света, Акмаэль помчался за Эолин. Ее уменьшенная сила не могла сравниться с его скоростью. Он спустился на нее и призвал чары, чтобы остановить ее отступление.
«Нет! — она колотила кулаками в невидимую стену. — Гемена, помоги мне! Боги!».
Он потянулся, чтобы успокоить ее, но она убежала, корчась в панике. Акмаэль укрепил свой дух.
«Эолин».
Она снова затряслась. Трепет сковывал его сердце. Она ответила так, будто он был каким-то существом Преисподней, Потерянной Душой или, что еще хуже, Наэтерским Демоном.
«Эолин, я Акмаэль, верховный маг и король Мойсехена. Я пришел, чтобы помочь тебе. Увидь меня сейчас».
Это было бесполезно. Беспорядок этого пустынного места заманил ее в ловушку. Словно животное в клетке, Эолин бросилась к границам чар. Когда они не поддались, она стала увядать, ее душа наполнялась печалью, ее пламя почти угасло. Надежда Акмаэля рухнула. Его собственная магия скоро потерпит неудачу. Он не мог вернуть ее, если она не преодолеет свой страх и не узнает его.
За его спиной вихрь снова принял форму. Мертвые возвращались. Оставалось очень мало времени. Он заметил верёвку, созданную Церемондом, и схватил ее своим духом. Если он не сможет вернуть ее целиком, возможно, он сможет разорвать веревку и перебросить ее на другую сторону.
Он знал, что до этого могло дойти, и все же колебался. Освободив ее, он уменьшит свою силу и положит конец всякой надежде вернуться в собственное тело. Он также не мог следовать за ней, так как перед спуском привязал свой дух к миру живых. Узник Преисподней, он погибнет здесь, став одной из Потерянных Душ, или еще хуже.
«Это единственный путь».
Он натянул светящуюся нить. Мысль о том, чтобы отпустить ее, на этот раз навсегда, пронзила его, опустошая его душу и разбивая сердце. Подняв один из пульсирующих осколков, он приложил его острие к веревке.
Эхекату
Нэм дена даум
Эренам рехорнем экат
Бехнаум энем
Эхукаэ эхекату
Магия влилась в лезвие. Вспыхнул свет, когда он направил осколок на цель.
«Акмаэль».
Ее голос остановил его руку.
Эолин встала и коснулась его, ее дух согрелся против холодной ночи.
«Это ты».
Мертвые остановились, перестав приближаться.
Между ними вспыхнуло сапфировое пламя. Из какого источника, Акмаэль не мог понять. Он смотрел, загипнотизированный, как Эолин поймала танцующий свет своими тонкими пальцами. Подземный мир содрогнулся, и мертвые отступили, а Эолин превратила пламя в багряно-фиолетовое. Ее аура вспыхнула ослепительным цветом, окутав Акмаэля сиянием. Фонтан света ускользнул от них, устремившись в черное небо и разорвав свод Преисподней. Освещение залило пейзаж. Потерянные души закричали и убежали.
Эолин запнулась, словно пораженная собственной силой. Хранилище начало закрываться, возвещая возвращение бесконечной ночи. Акмаэль поймал Эолин и притянул ее к себе. Связав ее дух со своим, он приказал деревьям вырвать их.
Воздух резко ворвался в легкие Акмаэля, когда лозы освободили его.
Эолин с трудом встала на колени, но ее одолел отрывистый кашель. Ее стошнило мелким белым льдом, который растаял на нагретой солнцем земле. На ее коже выступил пот, и она невольно задрожала. Инстинктивно она искала тепло его объятий.
— Акмаэль, — прошептала она сквозь стучащие зубы. — Что ты наделал? Мертвых не вернуть.
— Ты не была мертва.
— Бой…
— Все кончено.
— Мой брат, — ее сдавленные рыдания закончились приступом кашля.
Он успокоил ее и заключил в объятия.
— Он жив.
— Я видела, как ты убил его.
— Я хотел убить его, — его голос был мрачным из-за того, что он оставил невыполненной задачу. Если повезет, один из его людей прикончил его. — Мне следовало убить его. Но я не смог этого сделать из-за тебя.