Гемена закрыла глаза. За последний год она похудела, и морщины на ее лице стали глубже. Когда она снова посмотрела на Эолин, взгляд ее был туманным.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом сейчас?
Эолин вздрогнула и плотнее натянула одеяло на плечи.
— Я боюсь, что в моем будущем может быть война. Мне приснился дым и огонь, и тела, разбросанные по почерневшей равнине. Там был Ахим, покрытый сажей и кровью. На него обрушился большой меч из слоновой кости, и он исчез.
Гемена цокнула языком.
— Это был только сон.
— Что, если это было видение?
— Гадание — безрассудная форма магии. Ты не должна отдаваться этому.
— Ты используешь свои карты, — возразила Эолин.
— Я прибегаю к этим игрушкам сырнте, потому что мне больше не с кем советоваться при принятии решений, — голос Гемены был горьким и полным эмоций. — В прежние времена карты были лишь занимательной реликвией. Я говорила с реальными людьми, когда выбирала свой путь, соратниками и наставниками, которые не позволяли моим надеждам и страхам омрачить мое суждение.
— Тогда поговори со мной, Гемена, — сказала Эолин. — Если ты предпочитаешь, чтобы я слушала человека, а не свои сны, расскажи мне о войне. Может, если ты объяснишь мне, что и как произошло, у меня хватит мудрости выбрать другой путь, когда придет мое время.
Гемена сузила глаза и снова посмотрела на огонь.
— Мы не можем остановить войну. Мы можем только бежать от нее. Бежать и прятаться.
У Эолин сжалось горло.
— Неужели ты в это веришь, Гемена? Ты всегда говорила мне, что у маги есть выбор.
Через некоторое время старая мага утомленно покачала головой.
— Не обращай на меня внимания, Эолин. Давным-давно я видела, как мой мир сгорает в огне. Теперь иногда я разглагольствую без причины. Верно то, что ты говоришь: жизнь маги никогда не привязана к единственному пути, даже на войне. Я расскажу тебе историю, которую ты хочешь услышать, но сначала ты должна налить мне вина.
Гемена обладала даром делать горячее вино из ягод и примулы. Эолин нравилось, как его сладкий аромат обжигал ее чувства всякий раз, когда она наливала стакан. Она взяла для них по толстому ломтику орехового хлеба, прежде чем снова закутаться в тепло своего одеяла.
— Конфликт, который втянул нас в войну, начался примерно в то время, когда меня назначили настоятельницей Берлингена, — сказала Гемена. — Один из Экеларов Старого Ордена — места обучения под руководством мастера Церемонда — принял принца из рода Вортинген в качестве ученика магии. Это решение нарушило важный запрет. Смешение магической силы с королевской властью считалось опасным. Это означало слишком большую власть в руках одной семьи. Старые Ордены понимали это, и запрет королевской власти на практику магии соблюдался всеми поколениями Дома Вортинген, вплоть до прибытия четвертого сына Уриена, принца Кедехена.
— Тот, кто теперь король Мойсехена?
— Да. Но тогда он еще не был королем. У него было мало надежды когда-либо стать королем или кем-то еще важным в этом отношении. Ужасно, Эолин, быть четвертым сыном короля. Четвертый сын стоит меньше, чем его сестры, поскольку, хотя принцесса ничего не наследует, она может, по крайней мере, заключить полезные союзы своим браком и детьми. Но что четвертый сын может принести королевской семье, чего у нее еще нет? И что ему от того, что он отпрыск короля, если он не получит наследства? Принцы, не предназначенные для короны, часто стремятся доказать свою ценность, становясь великими воинами, торговцами или исследователями. Но Кедехен не хотел ничего из этого. Кедехен хотел научиться магии.
— И только Церемонд принял его?
— Ни один другой Экелар не принял бы его под запретом. Когда Церемонд открыл свои двери Кедехену, все подняли шум. Маги созывали особые советы и пытались отговорить Церемонда от его безумия. Однако волшебник держался твердо, и принц быстро продвигался вперед под его руководством, пока спор продолжался. В конце концов, все устали от этого вопроса и притихли. Мы понимали, что Церемонда не свернуть с этого пути, кроме как силой, и мы не хотели посылать магов в бой друг против друга. В конце концов, Кедехен был четвертым сыном. Если между ним и троном три здоровых брата, то корона упадет на него только по стечению обстоятельств.