Время отдыха закончилось, не без сожаления подумала Джудит. Она снова кому-то нужна.
– Кроме того, я принес новости, – сказал Гарднер, стоя рядом с ней и заложив руки за спину.
Она начинала понимать ортодоксальных надеритов – почти по-рыцарски преданных, подобно некоторым политикам-консерваторам, с которыми ей приходилось иметь дело на Земле. – У нас есть сведения о Патриции Луизе Васкес и о четверых, которые были посланы на ее поиски.
– Да?
– Трое вернулись в наши сектора. Это Лоренс Хайнеман, Карен Фарли и Ленора Кэрролсон. Мне стыдно признаться, но их некоторое время держали в плену гешели в Аксис Надере и Центральном Городе. Они были освобождены незадолго до того, как гешельские сектора начали разгоняться. Они вскоре присоединятся к вам.
– А остальные?
– Патриции Луизе Васкес была дана возможность найти дорогу домой, – продолжал сер Гарднер. – Я точно не уверен в том, что это означает; известные мне детали весьма отрывочны. Она и Гарри Лэньер были задержаны и отправлены вместе со Смотрителем Ворот и его группой к отметке один и три экс девять; многие из этой группы, включая Лэньера, сейчас двигаются обратно и успешно разминулись с ускоряющимися секторами. Однако они не успеют присоединиться к нам.
Джудит понятия не имела, что такое «смотритель ворот», и не считала возможным спрашивать. Это можно было выяснить позже.
– Они собираются покинуть коридор?
– Не знаю, – сказал Гарднер. – Их лидеру, серу Ольми, было сообщено о наших планах. Он считает, что они смогут опередить закрытие Пути, но их задержали остановки у некоторых ворот, открытых вновь, чтобы отправить через них спутников-негуманоидов.
Хоффман молча воспринимала новости, слегка похлопывая левой рукой по ноге. Она предполагала, что четверо исследователей и Васкес погибли или пропали без вести в царившей суматохе, и на какое-то время заставила себя забыть о них. Теперь ей снова было о ком беспокоиться, мало что зная об опасностях, которым подвергались коллеги, или об их шансах на успех.
– Время «ноль» наступит через сорок три минуты, – сказал делегат Гарднер. – Кстати, думаю, я должен сообщить вам, что к гражданам Гексамона приставала небольшая группа ваших. В кварталах Аксис Торо происходит «дикая вечеринка». Некоторые из ваших женщин обменивают свои сексуальные прелести не знаю, на что именно. Я запретил доступ туда моих людей.
Хоффман удивленно посмотрела на него, не зная, что отвечать.
– Это разумно, – наконец сказала она. – Не знаю, кто кого в большей степени может испортить.
Внутри Камня
От одного конца до другого, по всем семи камерам, темнота и тишина. В первой камере после возобновления вращения собрались облака; в темноте начался дождь.
В скважинах – абсолютная тишина вакуума, и никакой деятельности, кроме пролетавших время от времени маленьких мониторов.
Во второй камере – легкий свист ветра, пока атмосфера восстанавливала свое равновесие. Большая часть окон была разбита, и некоторые здания – включая один мегаблок – рухнули, несмотря на усилия инженеров.
В третьей камере – почти то же самое, хотя ни одно здание не рухнуло. Мерцающее сияние все еще активных иллюзартовых окон в Пушинке-городе напоминало рой светлячков.
В четвертой камере – затопленные леса и освобожденная вода наконец примирились друг с другом. Комплексы, где раньше жил персонал восточного и западного блоков, были смыты, их обломки унесены в озера или разбиты о деревья возле берега.
Те, кто погиб, вторгшись на Камень или защищая его, продолжали лежать в своих могилах, ничего не видя. Их матрицы уплыли, личности исчезли, Таинства стали еще более таинственными.
Пятая камера – столь же темная и пустая, как глубокая пещера на Земле; слышался лишь вечный шум водопадов и рек.
Шестая камера – единственная, кроме седьмой, все еще освещенная плазменной трубкой, хотя свет ее был неуверенным и неустойчивым.
Плазменная трубка замигала и погасла. Это уже не имело значения. Подготовка была завершена, и лишь мониторы патрулировали просторы Пушинки.
Седьмая камера. Ветер мягко дул со стороны купола, лениво шевеля заросли невысокого леса и ткань покинутой палатки. Часть палатки провисла – там, где упал столбик в момент остановки вращения. Все остальное, как ни удивительно, было почти не повреждено.
Детонаторы терпеливо ждали рядом с зарядами.
Объединенные сектора Аксис Торо и Аксис Евклид были слишком далеко, чтобы их можно было увидеть с этой точки без помощи мощного телескопа. Путь казался пустым, бесконечным, вечным и безмятежным – величайшее, что когда-либо было создано людьми.
За пределами Пушинки – черный космос, звезды, Луна и несчастная, разрушенная, обожженная, осажденная зимой Земля, где мало кто, если вообще кто-либо, думал об астероиде или о возможности спасения. Какое могло быть спасение после столь ужасающих бедствий и смерти? История прошла мимо них.
Восстановленные двигатели Бекмана готовились к участию в своем акте драмы, накапливая реактивную массу, чтобы выбросить ее наружу и дематериализовать, превращая в смешанное излучение. Они должны были смягчить удар при отделении и вывести Пушинку на круговую орбиту вокруг Земли на высоте в несколько десятков тысяч километров.
Сектора Аксис Торо и Аксис Евклид начали ускоряться в явно самоубийственном стремлении разбиться о купол седьмой камеры. Внутри них двадцать девять миллионов человек – воплощенных и прочих – занимались различными делами, которыми занимаются люди в ожидании гибели или спасения.
Позади секторов, в полумиллионе километров дальше по Пути, резко замедлялся маленький патрульный кораблик; поток впереди него светился фиолетово-синим сиянием. Он должен был замедлиться до орбитальной скорости Земли к тому времени, когда последует за связанными секторами, покидающими конец Пути – если он вообще сможет совершить такой подвиг.
Заряды, помещенные в стенах седьмой камеры, синхронизировались.
Захваты Аксис Торо и Аксис Евклида были убраны, и огромные цилиндры двигались на юг к куполу седьмой камеры со скоростью чуть больше сорока тысяч километров в час или одиннадцать километров в секунду.
Наступила микросекунда срабатывания детонаторов.
Шум, раздавшийся в седьмой камере, невозможно было описать. Миллиарды тонн камня и металла обрушились из семи точек, где были помещены заряды, и открылись огромные трещины наружу, в пустоту космоса.
Вокруг северного полюса астероида широким веером разлетелись пыль и обломки, за которым последовала яркая вспышка, более яркая, чем солнце. Сияние потемнело до красно-пурпурного оттенка. Семидесятикилометровая каменная глыба была отброшена от астероида. Астероид значительно медленнее отодвигался от своего отделенного конца, и на короткое мгновение между ними возникла дыра в пространстве, заполненная светом плазменной трубки, показывающим бесконечную перспективу…
Из которой вылетели соединенные сектора Аксис Евклид и Аксис Торо, чуть не пролетев мимо самого астероида и отодвинув обломки в сторону силовым полем. Сквозь угасающее сияние и вращающиеся осколки камня и металла, сектора вышли из зоны действия двигателей Бекмана. Затем двигатели сманеврировали, выводя Пушинку на орбиту.
Путь был теперь независимой сущностью. Дыра в пространстве начала затягиваться, окутанная тысячей разновидностей темноты – фиолетовой и цвета морской волны, карминовой и индиго, – давая выход ветрам более могучим, чем тысячи ураганов.
Путь закрылся.
Навсегда отрезав себя от этой вселенной.
Ольми сел и закрыл глаза. Йетс оживленно потирал руки. Сенатор Ойю казалась столь же хладнокровной, как всегда, но Лэньер заметил, что глаза ее беспокойно бегают по сторонам.
Если Прешиент Ойю хоть немного взволнована, а Ольми сидит безропотно смирившись с судьбой, то, решил Лэньер, у него есть все основания испугаться.