Я подобрала юбку, встала и осторожно отодвинула дверь. А не увидев никого в коридоре, потихоньку приблизилась к лестнице и наконец уловила в одном из приглушенных голосов командирские интонации Хаддо:
– …и пополнить запасы риса и какой-нибудь соленой рыбы. Все как прежде.
– Мне еще за прошлую партию не заплатили. – А это уже трактирщик, сварливо и возмущенно.
– Заплатим, когда в следующий раз пойдем через гору. Сейчас моя забота – накормить людей, так что подготовь провизию. Мы отправляемся с рассветным колоколом. – Хаддо ненадолго умолк и вдруг спросил: – Скажи-ка, а где купец, прибывший с нами?
– Думаю, ушел проследить, как разместили его волов. А что? Что-то неладно? Не принесли ли они с собой невезение и новые несчастья? Я отдал им лучшую комнату.
– Не тревожься. Уверен, женское горе не перекинется на тебя и твой трактир, – язвительно ответил лейтенант. – Я просто хочу предложить им сопровождение на завтра. Эта дверь ведет к конюшням, так ведь? Или нужно обходить?
Сердцебиение участилось. Если Хаддо сейчас выйдет на улицу, то может застать Рико. Я попыталась оценить, как давно нет Делы и Виды… еще и четверти колокола не миновало. Возможно, Рико уже освободили, но рисковать нельзя. Если островитянина заметят хоть краем глаза, мы пропали. Я должна остановить Хаддо. До верхней ступеньки оставалась всего пара шагов, когда в голове громом прогремело предупреждение Делы. Она была права. Я не могла спуститься. Ни одна уважаемая дама не пойдет сама к двум мужчинам. Нужно придерживаться образа.
– Я лишь говорю, что она помечена утратой, – продолжал трактирщик. – Много я таких повидал на пути к Водам Лунной Девы, и некоторые не возвращаются назад. Купцу бы лучше вернуть ее родителям и взять себе другую, способную родить живого сына.
Я вцепилась в поручень. Резкие слова трактирщика натолкнули меня на отчаянную мысль.
– Потише, старик, – упрекнул Хаддо и сам понизил голос. Пришлось напрячься, чтобы расслышать его следующую фразу. – … ды Лунной Девы как можно быстрее. Моей жене помогло.
– Я не хотел проявить непочтение, – торопливо выпалил трактирщик. – Ваша жена одна из благословленных. Может, и эта девочка тоже. Выходите здесь – попадете прямиком во двор. Купец в дальнем загоне.
Если мои навыки в притворстве и должны были когда-то пригодиться, то этот миг настал. Я высвободила несколько косичек из прически, вознесла безмолвную молитву богам и ринулась вперед, задрав юбку до самых щиколоток.
– Это ты, муж? – окликнула я, бегом спускаясь по ступеням. – Я видела его, муж. Видела нашего сына!
Обогнув лестничный пролет и увидев запрокинутые ошарашенные лица Хаддо и трактирщика, я улыбнулась и обратилась дрожащим голосом к лейтенанту:
– Он в нашей комнате, муж. Поднимайся скорее.
Я преодолела последние ступени и, схватив Хаддо за руку, попыталась затащить его наверх, но он не двинулся с места.
– Он плачет, бедный малыш, зовет отца, – прохрипела я.
Хаддо и трактирщик с ужасом переглянулись. «Она помешалась, – говорили их глаза. – Что нам делать?» Я вновь потянула лейтенанта за собой. Мужчины всегда готовы поверить в женское безумие.
Хаддо отцепил мои пальцы от своей руки:
– Госпожа, я не ваш муж. Я лейтенант Хаддо, помните?
– Конечно, я тебя помню, муж. – Я улыбнулась, почувствовав его жалость. – Что за странный вопрос? Идем же, пока наш мальчик снова не уснул.
– Я отведу ее наверх, господин, – вмешался трактирщик. – А вы найдите купца.
Они не должны были попасть к конюшням. Я представила себя той бредящей, потерявшей ребенка матерью с соляной фермы и вскрикнула, надеясь, что никто не услышит отчаяния в моем голосе:
– Смотри, он побежал играть! Вернись, сынок.
Молясь, чтобы мужчины ринулись следом, я оттолкнула Хаддо и побежала к передней двери с флагами.
– Подожди, сынок, подожди маму, – обратилась я к троице солдат, проходивших мимо.
Они замерли и удивленно повернулись ко мне.
– Слишком темно, чтобы играть на улице, – упрекнула я юношу в центре. – Вернись в дом.
Я явно его заинтересовала.
– Пойдем внутрь, поиграем.
Два его друга загоготали, и с их одобрения солдат быстро преодолел разделавшие нас шаги:
– Сколько стоишь, девица?
Поймав за запястье, он дернул меня к себе, одной рукой обхватил за талию, а другой принялся ощупывать грудь. Я остолбенела. Его прикосновения вызвали еще одно воспоминание о соляной ферме: лапы надсмотрщика и как Долана пинками гонит его прочь.