Выбрать главу

Дождавшись, когда он окажется вне пределов слышимости, император заговорил:

– Мой дядя может обладать большей военной мощью, леди Эона, но у него нет ни императорской жемчужины, ни твоей силы.

– Моей силы, ваше величество? – Я впилась ногтями в золотой пион, вытравленный на фляге. – Вы просите призвать дракона для войны?

– Войны? – Император покачал головой. – Не будет никакой войны. Вот зачем нужно время для законных притязаний – чтобы избежать подобного бедствия. У меня есть древний символ суверенитета, – он коснулся жемчужины на шее, – и поддержка Зеркального заклинателя, символизирующего обновленную силу. Дядя увидит, что его притязания ничего не стоят против моих.

Я знала, что не искушена в управлении государством, но не сомневалась, что верно оценила честолюбие Сетона. И его безжалостность.

– Ваш дядя не полагается на символы, ваше величество, только на насилие. Он уже провозгласил себя императором, с жемчужиной или без нее.

Рука Киго вновь потянулась в горлу.

– Ты не понимаешь. Без этой жемчужины он просто не может занять трон. Именно она удерживает драконов с нами – печать нашей божественной сделки.

– Значит, он убьет вас и заберет ее.

На краткий миг все мои чувства свелись к жаркому шепоту жемчужины под моими пальцами и к пламенным намерениям Кинры. Я сжала кулаки, сражаясь с воспоминаниями.

– Если он заберет ее, то убивать меня не придется, – сухо промолвил император. – Камень теперь часть моей хуа, мы связаны кровью. Я умру, если снять жемчужину.

– Часть вас? – удивилась я. – Не понимаю.

– Сказано, что жемчужина – это живая связь с драконами. Как только она вшивается в императорское горло, двое соединяются навеки через кровь. Именно поэтому переносить ее с тела мертвого императора в живого наследника нужно менее чем за двенадцать вдохов. Иначе жемчужина погибнет, и печать нашей сделки исчезнет.

Я оглядела золотую оправу камня и насчитала двенадцать стежков золотой нити, расходившихся от нее в разные стороны. Верхние три смотрелись еще аккуратно, а вот остальные были сделаны как попало, и плоть вокруг них до сих покрывали синяки и кровавая корочка.

– Двенадцати вдохов, похоже, маловато для столь деликатной работы, – заметила я.

Император хохотнул:

– Двенадцать стежков на горле менее чем за полторы минуты. Как видишь, мой лекарь нервничал и очень торопился.

– Наверное, очень больно.

Киго заколебался, будто вел как-то внутренний спор, а потом посмотрел мне прямо в глаза.

– Такой боли я никогда в жизни не испытывал, – вздохнул император, и я знала, что подобная откровенность – огромный шаг, как для него, так и для меня. – Жемчужина крепится к горлу двенадцатью когтями. Они прокалывают кожу, и в каждом есть маленькое ушко, через которое потом металл вшивается в плоть. – Он провел пальцем по синякам. – И еще… в кровь вливается пламя, и следующие несколько часов будто кислота бежит по венам.

Я сочувственно сглотнула:

– Ваш дядя знает о том, что жемчужина может умереть?

– Конечно. Двенадцать вдохов, двенадцать стежков – этому учат всех мужчин, претендующих на трон.

– Тогда он попытается взять вас живым, чтобы спокойно перенести жемчужину в свое горло.

Император покачал головой:

– Ты так уверена, что дядя наплюет на законные притязания.

Собравшись с духом, я выпалила то, что хотела:

– Он зарезал ваших мать и брата, отравил вашего отца. Зачем ему останавливаться на вас?

Неужели я переступила черту? Судя по расширившимся зрачкам Киго, слова угодили в цель, но я не дрогнула. Может, он и потерял разум от ярости, когда узнал о гибели своей семьи, но он не видел, как Сетон пронзил мечом его крошечного брата. Не видел окровавленные трупы обитателей дворца. Не видел, как верховный лорд подстрекал свои войска к дальнейшим зверствам. Кто-то должен был раскрыть императору истинное положение вещей.

И все же мне потребовалось все мужество, чтобы не согнуться в раболепном поклоне.

Где-то рядом Вида копалась в седельных сумках, Тирон совещался с Солли, Дела устало теребила тугую косу, и никто из них не сознавал, что их император уверился, будто может просто войти во дворец и вернуть себе трон.

– А ты прямолинейна, леди Эона, – наконец произнес он и прижал ладони к глазам. – Я дурак. Мой отец слепо доверял своему брату, и вот теперь я повторяю ту же ошибку. – Император глубоко выдохнул, словно оставляя надежду на бескровное разрешение проблем. – Разумеется, ты права. Он попытается забрать жемчужину. И он далеко не первый, кто посчитал, будто может украсть ее силу.

Киго знал историю жемчужины. Наверняка знал и о Кинре. Это был мой шанс выяснить, правдивы ли воспоминания, внушенные мне мечами. Действительно ли во мне течет дурная кровь. Под учащенный ритм своего сердца я пыталась взвесить риски и оценить возможности.