Однако… это не удалось им. Т. е., вернее, удалось, благодаря какой-то непонятной случайности, одному лишь только ван ден Вайдену. Лилиан не вернулась из этой экспедиции. Двенадцать туземцев, сопровождавшие ван ден Вайденов, были убиты ядовитыми стрелами лесных жителей — их трупы были позднее найдены голландскими солдатами, — а Лилиан бесследно исчезла почти на глазах у своего отца.
Сам Ян ван ден Вайден рассказывает об исчезновении своей дочери следующее.
Экскурсия продвигалась гуськом. Впереди шли двенадцать туземцев. За туземцами следовал верхом сам ван ден Вайден, шествие замыкала Лилиан, тоже верхом на лошади. Катастрофа разразилась внезапно и с молниеносной быстротой. Ван ден Вайден успел заметить, как споткнулся шедший впереди проводник, потом он почувствовал сильный удар в голову. С этой минуты он потерял сознание. Все дальнейшее представилось ему как в тумане и запомнилось весьма смутно. А запомнилось ему следующее: все проводники внезапно куда-то исчезли! Затем раздался крик его дочери, лошадь которой, испуганная выпрыгнувшей из-за кустов огромной и злой собакой (должен вам сказать, что все лесные жители имеют таких собак), вынесла всадницу далеко вперед крупным, почти бешеным галопом. Ван ден Вайден увидел свою дочь, выхватившую из кобуры револьвер, шагах в пятидесяти от себя, соскочившую на землю и бросившуюся куда-то бежать. Ее белое платье мелькнуло в густой зелени кустарника и… все кончилось. Лилиан исчезла. Старик, казалось, находился в столбняке. Управлять лошадью он не мог. Удивительно, как он еще продержался в седле столько времени… впрочем — уже через два часа умное животное вынесло его, еле живого, на берег реки Мазанг.
— Виноват, сэр, — все так же спокойно и без всякого недоумения в голосе спросил мистер Уоллес. — Я боюсь, что плохо понял или недослышал вас. Должен ли я думать, что лошадь ван ден Вайдена вынесла его из леса через два часа или через два дня?
— Конечно, через два дня, — хмуро ответил пастор. — Через два дня, сэр; я обмолвился. Кому же знать это лучше, как не мне! Ведь в свое время я тоже весьма интересовался этой историей.
Так вот, тут, на берегу Мазанга, Ян ван ден Вайден и свалился с лошади, уже окончательно лишившись сознания. Догадавшись о крупной награде, местные жители подобрали его и доставили голландским властям, находившимся неподалеку.
Мне остается добавить к своему рассказу еще немного. Ян ван ден Вайден передал полмиллиона гульденов местным голландским властям на поиски своей дочери. Целый полк голландских стрелков обшарил все окрестные леса, правда, по моему совету, не очень углубляясь в них. Но ведь это было бы ничем не оправдываемой бессмыслицей: известно, что даже лесные жители живут только по опушкам. Но и эти поиски обошлись довольно дорого многим из их участников. Более сорока стрелков погибли в этих лесных экспедициях, кто от стрел, кто в волчьих ямах, кто в капканах лесных жителей, из которых удалось уничтожить лишь пять человек.
Я сильно разозлен всей этой историей, мистер Уоллес, (думаю, это обстоятельство не ускользнуло от вашего внимания), но, уверяю вас, я имел и имею к тому основание.
Из-за одного взбалмошного человека, потерявшего веру в Господа Бога, погибли десятки людей. Доверие местного населения ко мне, которым я все время пользовался, сильно пошатнулось ввиду того, что расквартировавшиеся во время похода в наших краях воинские части вели себя далеко не безупречно. А со времени переселения в мои края господина ван ден Вайдена я совершенно перестал владеть сердцами своей цветной паствы.
Покой их гор и лесов, покой их самих был грубо потревожен из-за одного пропавшего белого, в сумасшедшую голову которого забрела мысль вторгнуться в чащу лесов, куда даже они, местные жители, не осмеливаются забираться. Разве мало кругом безопасных дорог и путей? Это действительно глупая история. Но хуже всего еще то, что сам Ян ван ден Вайден, объявивший о крупной награде тому, кто найдет его дочь живой или мертвой, не нашел ничего лучше, как поселиться здесь под самым моим носом, пригласить бывшего жениха своей дочери Рупрехта фон Альсинга, подавшего, ради поисков своей горячо любимой невесты, в отставку, и… объявить войну всему живому! Это же безрассудство, сэр! Старик, в гневе своем на ничем не повинную перед ним природу, принялся зло и систематически уничтожать все живое, что ему только попадается под руку. Эту истерическую охоту свою, не прекращающуюся ни на минуту вот уже почти десять лет, он окрестил громким именем — мести за дочь!