Ты не узнал меня? – засмеялся он и показал несколько оставшихся зубов.
Только сейчас я осознал, что вродезнакомый смех, но до конца всё равно не смог припомнить. Могу сказать лишь то, что этот смех вызывал во мне какое-то неприятное ощущение. Я снова повернулся в сторону рабочего стола кабинета и поймал их удивлённый взгляд. А он всё продолжал:
– Как там Сергей, не знаешь? Если встретишь его, то передай, что я жив.
Только сейчас я узнал его, но никак не мог поверить своим глазам.
– Мне обещали, что скоро отпустят отсюда. Той страны, которая посадила меня, уже не существует. Вот и отпустят меня, а как же иначе, это я точно знаю.
Вот тут-то меня и осенило, я уже точно знал и не сомневался ни в чём. Я чувствовал себя неловко и беспомощно. Какое-то время он смотрел на меня своей неприятной улыбкой, глаза его горели. Я тоже улыбнулся ему или засмеялся, уже не помню.
– Может тебе нужно что-нибудь, может помочь тебе чем-то? – Спросил я его.
– Нет, – ответил он, – здесь хорошие люди. Они не злят меня. Здесь мне сделали две операции.
От этих слов, по всему телупробежаланеприятная дрожь.
Заместитель директора приблизился к окну и рукой показал ему, чтобы он ушёл. Уральский даже не шелохнулся.
– Отойди от окна, – сказал он ему. Он всё равно стоял на одном месте и смотрел на меня своей неприятной улыбкой, его же он будто и не замечал.
Мне стало его жалко, впервые в жизни я жалел его по-настоящему. В его взгляде я будто заметил радость, радость от воспоминаний прошлой жизни; а скорееон и не забывал её. Как он меня узнал издалека, и как он вспомнил моё имя – это было удивительно!
Водворе его позвала женщина, только сейчас он поднял мне руку, мол я пошёл.
– Я вас всех хорошо помню, я никогда не забывал вас, и не забуду, – он будто читал мои мысли. – Я знал, что ты должен был прийти сегодня, потому и вышел на прогулку. – Он ещё раз поднял руку и улыбнулся мне, повернулся и пошёлко входу здания.
Только сейчас я увидел, как вся его голова была исполосован швами. – Как постарел этот несчастный. Видимо, я подумал вслух от изумления. Он был похож на шестидесятилетнего мужчину вместо своих тридцати двух. Я посмотрел ему вслед. Его походка и движения тоже были как у пожилого. Сейчас мне стало ещё больше жаль его.
– Откуда он тебя знает? – спросил заместитель директора.
– Это долгая история, – уклонился я от ответа, – Его действительно отпустят?
– Не думаю, – что-то в этом роде ответил он, задумавшись сам.
– Отсюда может быть и отпустим, но переведём в другую клинику. Здесь уже трудно содержать столько людей, не дают денег, поэтому… – Повисла тишина.
– Его уже и не должно быть здесь, – вдруг добавил он.
Я поинтересовался, не навещал ли его кто-нибудь за всё это время. За последние пять лет, которые заместитель директора провёл здесь, он не помнил, чтобы кто-нибудь приходил к нему.
Я медленно шёл к центру по Кропоткинской улице. Воспоминания испортили мне настроение. Погружённый в раздумья я вспоминал юные годы. Что меня спасло тогда, что я не оказался рядом с ними?! Кто знает, как сложилась бы моя судьба после этого! Каким всё же жестоким был тот режим, думал я и перед моими глазами стояла его беззубая улыбка. Может такие люди ускорили разрушение Советского Союза? Промелькнуло у меня в голове.