Но они не говорили о себе, а развернули разговор на меня. Я не любила говорить о себе с другими людьми. Потому мне было так сложно писать заявления.
Но меня потрясло то, что они, то ли узнав заранее, то ли использовав дедукцию Холмса, не упоминали отца. Даже не спросили, откуда мой рост, словно это было не важно. В разговоре осталась дыра в форме отца, словно снег падал на горячее место. Я бы ощущала себя не такой напряженной, если бы они не вели себя так тактично.
— Итак, Джини, — сказал мистер Сан, — какие у тебя планы на будущее? Что ты ждешь от жизни?
— Не знаю, — сказала я, надеясь, что робко улыбаюсь. — Думаю, потому я столько и учусь, чтобы было много вариантов.
Вот. Это лучше, чем кричать: «Я просто хочу кем-нибудь быть!».
— У тебя есть любимый предмет? — спросил мистер Сан. — Порой это помогает понять.
«Да отстань уже».
— Мне все нравятся почти одинаково.
— Да? — сказал Квентин. — Рутсуо говорил, что тебе нравится компьютерная наука.
— Тот случай не считается, — сказала я. — И я чуть не танцевала на столе, когда код сработал с пятнадцатой попытки.
— Какие страсти, — сказал мистер Сан. — Думала стать программистом?
Да. И нет.
Мы жили в эпицентре развития технологий. Я следила за новостями, так что знала, что все хорошие программисты работали неподалеку, в пятидесяти милях от места, где мы сидели. Я не собиралась потратить все силы, чтобы оказаться там, где и начала, чтобы до меня могла докричаться мама.
Я пыталась придумать, как вежливо сказать, что я не хотела оставаться в месте, где выросла. Санта-Фиренца была не тем местом, где счастливо жили богатые семьи. Это был ад с чайными магазинами и салонами маникюра, здесь дикие дети поклонялись профессиональным игрокам в видеоигры. Здесь удивить можно было, лишь проехав, танцуя, в машине, которой никто не управляет.
— Уверена, ты поймешь, когда решить, чего хочешь, — сказала миссис Сан в ответ на мое молчание. — В тебе так много решимости, хоть ты и юна.
— Она всегда была такой, даже в детстве, — сказала мама. — Она смотрела познавательные программы с куклами и задавала вопросы обо всем. Но злилась, когда слышала шутку для взрослых, которую не могла понять. Она думала, что что-то пропустила. Что она не получила идеальный результат. Она была маленькой злой девочкой.
— Будто ты замечала отсылки к «Театру шедевров» в «Улице Сезам», — возмутилась я. — Я просила тебя объяснить их, но ты ни разу не смогла.
Перемену ветра уловил только Квентин, он посмотрел на меня, жуя лапшу.
— А еще ты как-то раз сломала мальчику ребро за то, что он толкнул Юни в дерево, — сказала мама. — И тебя не отстранили, потому что он смутился и не признался, что вы дали отпор. Но ты пошла к директору и говорила снова и снова, что ударила его и заслужила должное наказание. Учителя не знали, что делать.
— Ах, она так борется за справедливость, — восхитилась миссис Сан. — Вот бы и наш мальчик был таким. Он был хулиганом в детстве.
— Посмотрите на него, — сказал мистер Сан. — Он притворяется хорошим, но это игра. Он думает, что перехитрил нас.
Я смотрела на Квентина, а тот допивал суп. Он не переживал, что родители унижали его. Он даже подмигнул мне над своей миской.
— Я слышала, что ты — звезда волейбольной команды, — сказала мне миссис Сан. — Их тайное оружие. Ты всегда была сильнее других?
— Да, — сказала мама. — Она всегда была большой.
Ну вот. Врата открылись.
— О, я в атлетическом смысле, — сказала миссис Сан. — В плане умений. И достижений в спорте.
Мама не слушала тонкости. Все эти слова для нее были одинаковыми. Мужскими. Не для девушки. Неправильными.
— Она всегда возвышалась над другими девочками, — сказала мама. — И мальчиками. Не знаю, откуда у нее это.
— О, будто я управляю своим ростом, — ответила я. — Где-то можно нажать на кнопку, от которой растешь, и я из жадности нажала на нее много раз.
— Может, это была моя вина, — добавила она, не унимаясь. — Может, я тебя слишком много кормила.
— Ладно, это ужасно, — я повысила голос, как делала тысячу раз до этого. — Собираешься пойти обратным путем? Заморить меня, пока я не стану нужного размера?
— Почему ты так злишься? — сказала мама. — Я просто сказала, что тебе было бы проще в жизни, не будь ты… — она взмахнула рукой.
— Спасибо! — почти прокричала я. Громко кричала. — Я ведь не знала этого раньше!