13
Признаю, я злюка. Я злилась из-за определенных вещей. Из-за некоторых тем злиться даже правильно.
Но я никогда еще не злилась так, как когда Квентин назвал меня Рюи цзиньгу баном.
Гнев поднимался к моему горлу, как лава в вулкане, но при этом раскалывалась голова. Гнев причинял мне боль. Слепил. Зрение подводило.
Лучше всего это можно было описать так, словно работу моей жизни облили бензином и подожгли. У меня еще не было такой работы, но так я себя чувствовала.
— Джини, — сказал Квентин за миллион миль от меня. Я едва его слышала. — Джини, — повторил он, постучав по моим запястьям. — Остынь немного.
Он появился искаженным. Огни постепенно возвращались.
Я бросила его на стол. Мои руки обвивали его шею. Я душила его так сильно, что чувствовала, как гнутся ногти.
— Прошу, хватит, — он кашлял. — Ты одна из немногих можешь мне навредить.
— Хорошо, — я сдавила сильнее.
Я не понимала, почему так себя вела. Я не должна была так злиться из-за того, что он назвал меня Рюи цзиньгу бан. Это должно быть забавно, как незнакомец подошел бы и сказал: «Привет, мой друг, ты знаешь, что ты — Фольксваген Жук?». Я переигрывала, но не понимала, из-за чего.
Квентин смог ослабить мою хватку на горле, и его лицо стало возвращаться к нормальному цвету.
— Мы можем поговорить об этом?
Он слез со стола и встал на ноги. Я отпустила его, потому что не хотела произносить свою речь над трупом. Он хотел поговорить? Конечно. Я собиралась осудить его и вбить ему в мозги, что я не могу быть перерождением Рюи цзиньгу бан.
— Я тебя ненавижу, — сказала я вместо этого.
Я уткнула палец в его грудь так сильно, как только позволяли суставы.
— Я тебя ненавижу, — повторила я. Только это, похоже, я и могла.
Он медленно поднял руки и попятился.
— Почему?
Я не давала ему так легко уйти.
— Потому что, — сказала я. — Мне не нужна причина. Людям не нужны причины, чтобы ненавидеть. А я — человек.
Я тыкала его пальцем, он пятился, пытаясь увернуться от ударов, похожих на лезвие копья.
— Я человек, — рычала я. — Я не Рюи цзиньгу бан. Я не палка, слышишь?
— Эм, Джини, — сказал Квентин, неловко опуская взгляд.
Я не заметила, что постоянно тыкала Квентина в грудь, не сходя с места, хотя он пятился по комнате.
Моя рука тянулась за ним. Моя рука была двадцать футов в длину.
* * *
В такой миг понимаешь, что до этого ты еще никогда не боялся. Так не было при встрече с Квентином, при встрече с демоном-королем смятения. То были пустяки.
— А-а-а-а! — завопила я. — Что ты со мной сделал?!
— Я ничего не делал! — завопил в ответ Квентин. — Убери, пока никто не увидел!
Я была слишком испугана, чтобы двигать удлиненной рукой, боясь, что она разобьется от странных пропорций.
— Она слишком большая! — я махала другой рукой. — Уменьши ее! Пусть станет прежней!
— Не могу! Ты сама это сделала!
— Я не знаю, как!
Из коридора доносились шаги. Я слышала голоса учителей. Они уже звучали недовольно, но они еще ничего не видели.
Квентин понял, что я могу только задыхаться. Он подбежал и схватил меня за талию. А потом он поднял окно за нами и выпрыгнул из него. Я ощущала, как моя рука очерчивает его траекторию, сгибаясь там, где не было суставов.
Я видела только безоблачное синее небо, Квентин поднимал меня по кирпичной стене здания. Я не понимала, что он держит меня на высоте двух этажей, что он поднимается по стене. Я переживала о другом, верьте или нет.
Подъем произошел за секунду. Квентин оказался на крыше и бесцеремонно бросил меня на бетон. Мы были скрыты ото всех пока что.
Я зажмурилась, чтобы не видеть, как моя рука развевается, как лента на руле велосипеда.
— Я не могу так тут сидеть! — выла я. В голове всплывали картинки шакалов, отгрызающих себе конечность.
Квентин опустился на колени передо мной и опустил ладони на мои дрожащие плечи.
— Все будет хорошо, — сказал он, голос был тихим и успокаивающим. — Ты самая сильная на Земле после божеств. Ты можешь почти все. Поверь, ты точно можешь сделать руку нормальной.
Он крепко держал меня, словно пытался приготовить кого-то к тому, что сейчас будут выправлять вывих.
— Расслабься и дыши, — сказал он. — Все получится, если ты захочешь.
Я послушалась и сосредоточилась на спокойствии. На пустоте. Сосредоточилась на нем.
Я не чувствовала, как рука уменьшается. И я не хотела смотреть, как это происходит. Я просто… вспомнила, как должно быть. Я молчала, держалась почти десять минут, пока не ощутила свои ладони на спине Квентина.