Я посмотрела на Квентина. Он — на меня.
— Что? — сказал он. — Я говорю не только с китайцами.
25
Не помню, как я попала домой после того, как мы принесли девочку пожарным. Не помню, как мы сделали это, чтобы нас не поймали. Все было в тумане усталости.
Мама обычно не трогала меня, когда я возвращалась из города, из-за грязи общественного транспорта, но не этим вечером. Ее гневную тираду удалось заткнуть, когда я сказала, что в городе столкнулась с Квентином и осталась поговорить. Разница ее отношения к тому, что я могу быть с «мальчиками» или с конкретным парнем, которого она знала, поражала.
Я ела подогретый ужин, смыла с себя остатки демона и рухнула на кровать. Больше я отсюда не вылезу.
Но я не могла уснуть.
Я вытащила руку из-под горы одеял, нащупала старый телефон, который использовала, ведь Квентин раздавил мой настоящий. Сообщение от папы, его привычная фраза, как он был рад меня видеть. Были сообщения от Юни с новостями, от которых я рассмеялась. Она знала, что я уехала в город и не была на связи.
Я просмотрела сообщения и набрала номер Квентина, лежа на боку.
— Что такое? — сказал он.
С его стороны было шумно.
— Что за шум?
— Я в казино у шоссе.
— Что? — я сдерживала голос, чтобы не разбудить маму. — Зачем?
— Я зарабатываю деньги. Мне нужны деньги, чтобы жить среди людей. И мне не нужно спать столько, сколько тебе, и я так убиваю время.
Это не должно было удивлять, вокруг было довольно много казино. Но в его словах был смысл. Просто странно было знать, что он что-то делал без меня.
— Ты просто хотела поговорить? — спросил он.
У меня не было ответа. Странно, но я просто хотела узнать, что могу слышать его, а он — меня.
— Какие Небеса? — спросила я, чтобы нарушить тишину. — Красивые?
— Очень. Все там красивое. Нет ничего страшного и неуместного на Небесах.
Ох. По его голосу я поняла, что это не тема для простой болтовни.
— Мне очень давно хотелось разрешения быть внутри, — сказал он. — Когда меня впустили, я думал, что буду счастлив. Успокоюсь. А потом… ты знаешь, что случилось. Ты была там, даже если не помнишь.
Если легенда была правдой, то я была инструментом гнева короля обезьян на Небесах, когда он понял, что он — ничтожество среди божеств. Моралью сказки, может, было, что терпение и хорошие манеры важнее силы. Но я видела урок, что люди у власти могут изображать уважение к тебе, и ты никак не можешь их исправить.
— Я могу увидеть Небеса? Ты можешь меня туда отвести?
— Нет, — резко сказал Квентин. — Это слишком опасно для человека с Земли. Твоя человечность сгорит от энергии ки, останется только твой дух. Джини Ло пропадет, и останется Рюи цзиньгу бан. Навеки.
— Ты же этого хотел? Быть со своим посохом, как ты привык, без проблем.
— Не извращай мои слова. Даже если я возьму тебя сейчас на Небеса, силы, что ты не открыла в нынешнем облике человека, будут потеряны навеки. Да, у тебя есть сила и истинный взгляд, но ту еще не все вспомнила.
— Если ты не хочешь, чтобы твой посох тут же вернулся, на что ты надеялся, решив прийти в мою школу?
Квентин вздохнул и сделал глоток какого-то напитка, кубики льда стукнулись о стакан.
— Я надеялся, ты узнаешь старого друга, — сказал он. — Думал, вернутся воспоминания, и ты будешь так рада увидеть меня, что возьмешь меня за руку в классе и, не знаю… и мы побежим за приключениями. Изучать мир, как в старые времена.
— Ха! Ты хотел сбить меня с ног. Балда.
Я слышала, как он покраснел.
— Иду, — его голос был восхитительно низким. — Ты меня отвлекаешь. Я потерял семь тысяч баксов из-за тебя.
Я села.
— Сколько?
Квентин рассмеялся и повесил трубку.
* * *
Школа на следующий день была странной. Люди смотрели на меня, словно знали что-то.
Я ходила из класса в класс, пока за обедом не пересеклась с Юни. Она увидела меня и закрыла рот рукой, чтобы не смеяться.
— Что такое?
— Пытаешься изменить облик? — спросила она.
Нет. Я спала как убитая, еле успела прибежать в школу, не умывшись. Но так делала половина школы. Я не могла быть хуже.
Юни вытащила зеркальце и протянула. Я смотрела туда и обнаружила странность.
Мои глаза сияли золотом.
— Не стоит забывать их на ночь, — сказала Юни. — Плохо для глаз. Но цвет мне нравится.
Сияющие, как алмазы, глаза. Я в десять лет пищала бы от восторга.
Я в шестнадцать должна была найти Квентина.
* * *
— Ну, конечно, — сказал Квентин. — Мои глаза стали золотыми, когда я получил истинное зрение в печи Лао-Цзы. Было бы странно, если бы твои не были золотыми.