Она звучала так, словно мы вот-вот потеряем связь. Мне нужно было осторожно выбирать оставшиеся слова.
— Спасибо, — сказала я. — Благодарю!
— Поблагодарите меня победой, — ответила она. — Я не должна восстанавливать физический ущерб, но когда дело касается двух laan zai…
Я подняла ладони и сжала кулаки
— Я обещаю служить вашим смертным посредником.
Гуаньинь улыбнулась. Она затрепетала и пропала.
Мне казалось, что я ушла с вечеринки с самой крутой старшей кузиной.
— Что произошло? — спросил Квентин.
— Ты умер и вернулся, — сказала я. — Продолжим.
Даже после всего этого Гуаньинь оставила нам последний подарок. Ее чары рассеивались постепенно, а не сразу вместе с ее уходом. Эрлан Шень в небе стучал по барьеру, что почти разбился, а Красный ребенок снова набирал скорость.
Я указала наверх.
— Останови его, — сказала я. — Не подпускай ко мне минуту.
Квентин посмотрел на Красного ребенка, его глаза были полны беспокойством за меня. Но он кивнул.
Барьер над нами разбился. Квентин прыгнул и встретил Эрлан Шеня на половине пути. В этот раз он хорошо ухватился. Я слышала, как он радостно вопит, ударяя мерзавца. Они боролись в небе, зигзагами носясь над холмами.
Я побежала к Красному ребенку и встала на его пути. Даже в пузыре времени я заметила искру узнавания в его глаза. Он знал, что я заберу весь удар его скорости.
Я ударила правой ногой и погрузила ее на шесть дюймов в твердую землю.
Ухмылка пропала с лица Красного мальчика. Он видел теперь, как и я, что еще пару секунд он будет уязвим. И этого времени мне хватало, чтобы разобраться с ним.
Пришло время решительных мер. Я так еще никогда не делала.
Вычерните. Один раз я уже делала.
Я вскинула руку, и она полетела к Красному ребенку, растягиваясь на пять футов, десять, двадцать. Как в библиотеке с Квентином. Я ощущала конечность как резинку, но это казалось нормальным. Рука помнила.
Я растягивала ее, набирая скорость, пока ладонь не полетела снарядом. Моя ладонь врезалась в торс Красного ребенка, выбивая воздух из его легких, мои длинные пальцы обхватили его тело, сдавливая его.
Пузырь времени лопнул. Я закричала от боли, истинный огонь Самадхи окружил мою добычу, но я держалась. Я толкала руку вперед, у этого поезда не было тормозов.
Аура Красного ребенка достигла критической массы и вспыхнула. Но не достала до меня. Я отодвинула его достаточно далеко и быстро, так что уберегла меня. Моя рука была щипцами, чем быстрее я растягивала ее, тем меньше было боли. Растущая конечность распределяла жар по большему пространству.
«Законы физики все равно остаются, — подумала я, стиснув зубы. — Идиот».
Я врезала его спиной в холм, выдавливая из него оставшийся воздух. Но я еще не закончила.
Рука ударяла до диагонали, вонзая Красного ребенка все глубже в основание холма. Камни раздвигались так просто, будто я рушила замок из песка. Если он что говорил или делал перед тем, как пропасть, я это упустила.
Он уже был глубоко, я разжала пальцы и убрала руку. Шахта, которую я оставила, сияла оранжевым, потом красным, потом белым. Я вовремя отскочила, поток огня был таким сжатым, словно большой червь выбрался из раскаленного ядра Земли. Огонь в дыре.
Как только огонь Красного ребенка угас, шахта обвалилась, земля вокруг загремела. У сейсмологов будут сомнения насчет того, что случилось.
Пока можно было оставить Красного ребенка так. Если он не умер, его не отправят в ад, откуда он мог сбежать. А с горой на нем он вряд ли сможет выдыхать огонь. Если так смогли пленить короля обезьян, то и его можно.
Моя пыльная рука возвращалась к телу как длинная нить лапши. Вид был тошнотворным. Стоило закрыть глаза, как на крыше школы.
Квентин врезался в землю рядом со мной, упал на спину. Он вскочил на ноги.
— Этот гад убегает от меня, — проворчал он.
Я подняла голову, прикрывая глаза от солнца. Эрлан Шень призывал что-то большое, указывал руками на нас. Тут я вспомнила, что он был богом дождя.
— Ох, он собрался стрелять, — сказала я.
Два потока поды наступили на нас, как лапы слона. Словно на нас обрушилась дамба.
Я знала, как опасна вода с высоким давлением. Так резали титан. Но я все равно была удивлена, как тяжело ощущался удар. Словно напал десяток Байгуцзинь.
Квентин, наверное, кричал мне что-то, но его слов не было слышно за ревом воды. Он был размыт. Мы не могли подняться с земли.