- Если ты не хочешь, чтобы твой посох тут же вернулся, на что ты надеялся, решив прийти в мою школу?
Квентин вздохнул и сделал глоток какого-то напитка, кубики льда стукнулись о стакан.
- Я надеялся, ты узнаешь старого друга, - сказал он. – Думал, вернутся воспоминания, и ты будешь так рада увидеть меня, что возьмешь меня за руку в классе и, не знаю… и мы побежим за приключениями. Изучать мир, как в старые времена.
- Ха! Ты хотел сбить меня с ног. Балда.
Я слышала, как он покраснел.
- Иду, - его голос был восхитительно низким. – Ты меня отвлекаешь. Я потерял семь тысяч баксов из-за тебя.
Я села.
- Сколько?
Квентин рассмеялся и повесил трубку.
Школа на следующий день была странной. Люди смотрели на меня, словно знали что-то.
Я ходила из класса в класс, пока за обедом не пересеклась с Юни. Она увидела меня и закрыла рот рукой, чтобы не смеяться.
- Что такое?
- Пытаешься изменить облик? – спросила она.
Нет. Я спала как убитая, еле успела прибежать в школу, не умывшись. Но так делала половина школы. Я не могла быть хуже.
Юни вытащила зеркальце и протянула. Я смотрела туда и обнаружила странность.
Мои глаза сияли золотом.
- Не стоит забывать их на ночь, - сказала Юни. – Плохо для глаз. Но цвет мне нравится.
Сияющие, как алмазы, глаза. Я в десять лет пищала бы от восторга.
Я в шестнадцать должна была найти Квентина.
- Ну, конечно, - сказал Квентин. – Мои глаза стали золотыми, когда я получил истинное зрение в печи Лао-Цзы. Было бы странно, если бы твои не были золотыми.
Мы были на улицы, на краю футбольного поля. Квентин сидел на ветке дерева, ел нектарин из мешка с ними. Ему нравилось.
- Люди думают, что я в линзах, - пожаловалась я. – Это смешно.
Он поднял руку.
- Не стоит стыдиться истинного себя.
Я бросила в него камень. Юни еще ждала в столовой.
- Ладно, - он спрыгнул на землю и отряхнулся. А потом потянулся к моему лицу.
Я оттолкнула его руку.
- Что ты делаешь?
- Джини, ты просишь меня скрыть метку великой силы вселенной, способности, которой позавидовали бы боги. Мне нужен контакт с тобой для чар. Минутку.
Ладно. Я ожидала крепкую хватку, как в больнице.
Но прикосновение Квентина было легким, как перышко. Он провел пальцами по моей коже, нежно убрал пряди волос за уши. Я не слышала, что он шепчет, но напоминало стихотворение.
Это успокаивало. Наши лица сблизились. Его голос манил меня к его губам.
Ох, он хорошо пах.
- Вот, - Квентин вдруг остановился. – Они снова карие. Рада?
Нет. Да. Стоп.
Я взяла себя в руки, собрала кусочки в относительный порядок.
- Ты мог бы так сделать прошлой ночью, перед тем как уйти, - сказала я.
Он пожал плечами.
- Я забыл. И мне нравится цвет. Это твои настоящие глаза. Карие – иллюзия. Придется повторять чары после каждого использования истинного взгляда.
Просто прекрасно.
- Не понимаю, как работают эти «чары», - сказала я. – Я видела, как их исполняешь ты и демоны, но не Гуаньинь или Эрлан Шень.
- Чары – применение духовной силы для изменения окружения, - сказал Квентин. – Чем меньше и точнее чары, тем проще их выполнять, потому приказ чаще всего в одно слово. Нужна внутренняя сила для чар, но нужна и техника. Это как удар, - говорил он. – Ты можешь ударить правильно, но без силы, а можешь махать кулаками, не попадая. Чары – оружие, но не гарантия.
- Тогда как колдует Гуаньинь? – я помахала руками, пытаясь изобразить богиню.
- Тут немного иначе. Она тоже использует духовную силу, но у нее так много этой силы, что она управляет своей реальностью. Ей не нужны слова или жесты.
- И я тоже могу научиться чарам?
Квентин поджал губы.
- Без медитаций не сможешь. Мы надеялись, что твоя сила вытолкнет на поверхность твои таланты.
Я пронзила его взглядом, он пожал плечами.
- Жестокая правда. Красный ребенок управляет огнем. Эрлан Шень – водой. Твой талант – сильно ударять.
Я пыталась придумать себе другое качество, но он загнал меня в угол.
- Я думал о том, что произошло с Байгуцзинь, - сказал он. – Тебе это не казалось странным?
Глупый вопрос. Кроме того, что мы боролись со злым скелетом и отправили его в ад?
- Она не говорила ничего необычного, - сказала я. – Как для демона, убивающего меня.
- Вот именно. Она ничего не говорила. Она просто была на фабрике. И это казалось… ловушкой.
- Мы всегда можем догадаться о ее мотивах, сверившись с отчетами свидетелей по списку, бла-бла-бла. Квентин, она собиралась съесть ребенка.
- На заброшенной фабрике?
- Она принесла ребенка в свое логово, как ягуар свою добычу на дерево. У всех свои привычки. Я видела, как ты закапываешь косточки от персиков, думая, что они волшебным образом вырастут в деревья, и ты получишь добавку. Жаль тебя расстраивать, но тут почва не такая плодородная, как на твоей мифической горе.
- Знаю, - хмуро сказал он. – И я говорю, что что-то не сходится.
- А я говорю, что, если мы будем тратить время на воспоминания, это задание мы не выполним. Квентин, это был один демон. Один, и он нас чуть не прикончил! Нам нужно одолеть еще девяносто девять. Будем думать о них, а не о бое, который выиграли. Мы вернули злодея в грязь, спасли ребенка, - сделала вывод я. – Это идеально, как по мне.
Квентин фыркнул.
- Кто-то быстро свыкся с убийством демонов.
26
Юни ударила рукой по учебнику, который я читала. Только она могла уцелеть после такого.
- Это последний раунд конкурса, - сообщила она. – Последний этап соревнования. Самое важное выступление.
Я посмотрела на четыре билета под ее пальцами, дата была через пару недель. Один был для меня.
Я знала, что два для моих родителей. Они любили ее как вторую дочь. Мама с четвертого класса причитала, почему я не могу быть такой как Юни, а папа смирился, что на всех семейных фотографиях раньше была и Юни.
Стало ясно, что те два билета я должна была отдать кому-то сама. Она позвала бы их на такое важное событие в своей музыкальной карьере сама. И не выбрала бы любимчика. Я могла выбрать, пойдет кто-то один из родителей или никто, а потом жалеть о выборе, сделанном, чтобы сохранить мир.
Меня смутил четвертый билет.
- А этот для чего?
- Тебе, чтобы ты взяла с собой Андру.
- Почему его, а не Квентина?
Юни закатила глаза, словно я говорила глупости.
- Чтобы Квентин ревновал. Тебе нужно действовать, странно, что ты не играешь.
Она подвигала билет мизинцем.
- И ты себя подставила. Ты даже не колебалась.
Я напряглась. Я предложила Квентина, потому что его присутствие было проще объяснить маме. И я говорила с ним чаще. И из-за демонов.
- Ты не говорила, что у вас все так серьезно, - продолжила Юни.
Можно было подумать, что она дразнит меня. Так и было. Но мое понимание Юни, единственная суперсила, в которую я верила, показывала, что она и немного обижена.
- Все не так, - сказала я. – Мы не так близки. Конечно, я бы тебе все рассказала. Но нечего рассказывать. Правда.
Я не понимала, из-за чего смущалась. Я хотела, чтобы она понимала, что я не пыталась скрыть от нее отношения. При этом я прятала от нее сверхъестественное.
- Прости, - сказала она. – Мне не стоило так говорить. Мне просто нравится видеть тебя без морщины тревоги на лбу. Порой ты так напрягаешься от учебы, что можешь держать карты между бровями.
Я посмотрела на подругу. В ней кипела нервная энергия. Она не была уверена, что победит. Юни в страхе была еще красивее. Судя по сиянию ее лица, все было серьезно.
Я отдала ей четвертый билет.
- Я не сделаю это, - сказала я. – Пойду без отвлечений. Только ты важна.