Даже после того, как в 1753 году британский корабельный врач Джеймс Линд опубликовал результаты своих тщательно контролируемых экспериментов, которые доказывали эффективность свежих лимонов и апельсинов в лечении цинги, Адмиралтейство фактически бездействовало. Причина этого отчасти заключалась в деньгах: цитрусовые фрукты были дороги и редки, их нельзя было хранить очень долго.
Но был и еще один аспект: морские власти верили, что для
- 390 -
лечения цинги подойдут и другие средства, например, квашеная капуста, которой капитан Джеймс Кук кормил моряков в ходе своих тихоокеанских экспедиций. Кроме того, когда в 1795 году Адмиралтейство действительно отдало предпочтение сокам цитрусовых как лучшей превентивной мере от цинги и прописало их в ежедневном рационе всех моряков на борту британских кораблей, результат не был отменным.
Вскоре оказалось, что более дешевыми цитрусовыми, чем средиземноморские лимоны, являются лаймы из Вест-Индии*, хотя в этом виде лаймов не хватало нужных витаминов — в результате моряки британского флота пили почти не имевший ценности сок лайма, за что получили свое прозвище «лимонники». Поэтому вспышки цинги отмечались на британских кораблях еще в 1875 году, несмотря на то что устав предписывал морякам ежедневную дозу сока лайма60.
Несмотря на подобную неразбериху и неэффективность, Джеймс Линд и другие медики британского флота в послед-
---------
60 Насмешки над тем, как Адмиралтейство боролось с цингой, давно вошли в привычку. На первый взгляд это определенно выглядит классическим случаем неуклюжей бюрократической работы. Если уважаемые медики публиковали работы об эффективном лечении и предотвращении цинги еще в 1611 году и несколько раз после этого, то как официальное командование могло тянуть до 1795 года? Срв. John Woodall, The Surgeon's Mate or Military and Domestique Surgery, 2nd ed. (London, 1639), p. 165. Отрывок из главы «О лечении цинги» выглядит следующим образом: «Использование сока лимонов — это совершенное лекарство, которое хорошо себя зарекомендовало, будучи весомым и добрым: ставьте его на первое место, поскольку оно этого заслуживает... Некоторые корабельные врачи также ежедневно дают этот сок команде как укрепляющее здоровье средство, и это хорошее назначение, если у вас есть запас лимонов, в противном же случае лучше всего хранить их на случай необходимости».
Однако выводить из подобных фрагментов предположение, что до самого конца XVIII века в Лондоне было прекрасно известно лекарство от цинги, было бы искажением исторической перспективы. Объяснение причин задержки его внедрения и неверной информации см. в: John Joyce Keevil, Medicine and the Navy, 1200-1900, 4 vols. (London, 1957-1963) I, p. 151;
Christopher Lloyd and Jack S. Coulter, ibid., Ill, pp. 298-327.
- 391 -
ние десятилетия XVIII века разработали ряд других значимых усовершенствований в управлении здравоохранением.
Например, Линд способствовал установке на бортах кораблей оборудования для дистилляции морской воды, чтобы у моряков был гарантированный запас свежей питьевой воды. Внедрение практики карантина для новых рекрутов до того момента, пока они не пройдут баню и не получат новый набор одежды, было еще одной простой процедурой, благодаря которой впечатляюще снизилась заболеваемость сыпным тифом. Под руководством Линда также были внедрены использование хинина против малярии и запрет схода на берег после наступления темноты на побережьях, где присутствовала малярия.
Параллельные усовершенствования управления армейским здравоохранением, предполагавшие осознанное внимание к водоснабжению, личной гигиене, канализации и т.п., сталкивались с более значительными препятствиями, поскольку солдатам никогда не удавалось обеспечить такую же хорошую изоляцию от внешних источников инфекции, как это можно было сделать для моряков во время плаваний.
Но европейские армии XVIII века — любимые игрушки коронованных особ — тоже обладали особой ценностью в глазах властей предержащих и были совершенно подготовлены к контролю сверху, чтобы не суметь не воспользоваться выгодами от разраставшегося свода санитарных правил. От защиты солдат до медицинского регулирования общества в целом был всего один шаг, который был предпринят в континентальной Европе (в теории, хотя и не в полной степени на практике) системно мыслившими подданными германских монархов. Наиболее влиятельным из них был Иоганн Петер Франк*, чья шеститомная работа о медицинской политике, опубликованная в 1779-1819 годах, привлекла широкое и благосклонное внимание правителей и государственных администраторов, которые признавали, что численность и энергия их подданных были принципиальными составляющими могущества государства.