[Конец]. Это [конец], – мысленно всхлипнул я, после того как меня начали втаптывать ногами в землю.
Вот [зачем] я сюда пришел, а?
Как ни прижимал ноги к груди, кто-то запрыгнул на меня прямой ногой сверху и дыхание из меня выбило. В глазах потемнело, несколько ударов пришлось по рукам, и я просто закрыл глаза.
Все, долетался по курортам. Лучше бы на дачу в Пупышево съездил.
В момент, когда уже прощался с жизнью, понял, что никто меня больше не бьет. Хотя шум и звуки ударов по-прежнему звучат. И криков стало гораздо больше.
Захрипев, открыл глаза и осмотрелся – неудивительно, такая толпа вокруг.
- Хей, мэн, а ю олрайт? – участливо склонился надо мной молодой араб.
«У тебя глаза как у лошади» - мысленно сказал я ему.
Вслух произнести ничего не получилось, только кивнул. Араб тут же кивнул, и его озабоченное лицо с большими, покрытыми поволокой глазами исчезло из поля зрения.
- [Конченые] вы [твари]! – рядом Махмуд пытался подняться. Лицо его было все в крови, узбека ощутимо качало, руки его заметно дрожали. Рядом с ним валялась высокая табуретка, которой он небезуспешно некоторое время отмахивался.
Выручившие нас арабы, числом человек в двадцать, добивали бешеных. Именно добивали – наши спасители были вооружены дубинами и арматурой, на руке у каждого была белая повязка. И сейчас они просто месили безумцев, отходя от тел только тогда, когда те затихали навсегда.
Один из арабов между тем склонился над Махмудом, спрашивая что-то на своем, узбек с расширившимися глазами начал отвечать.
Рядом пискнуло, и мимо мелькнула светленькая головка – подбежавшая девушка, единственная оставшаяся в укрытии, грохнулась на колени рядом с телами своих друзей.
- [Конченые] вы [твари], - повторил я слова Махмуда, глядя на безжизненные тела.
И парня, и девушку забили насмерть. Рядом с девушкой сейчас плакала светленькая, ноги парня обнимала темненькая. Ее тоже побили и поваляли – красная от загара кожа вся пыли, кровоподтеках и ссадинах, грязный бюстгальтер сбился набок и вниз, так что было видно совсем небольшую грудь.
- Вот, возьми, - появился рядом Махмуд, пытаясь надеть на нее свою рубашку. Девушка почти не обращала внимания – продолжала подвывать в истерике.
- А… а что он сказал? – грязно сплюнув кровавой юшкой, не с первого раза спросил я узбека, кивнув в сторону компании арабов с повязками.
- Сказал [беда], люди с ума сходят, - поднял руки девушки Махмуд, насильно надевая на нее рубашку. Сам узбек остался в майке, и сейчас было видно какие у него жилистые, перевитые жгутами мышц руки.
- Я вижу что [беда], и что с ума сходят, - еще раз сплюнул я, трогая языком шатающийся нижний зуб, - а по конкретней что? Из-за чего?
- [Черт] знает из-за чего, - пожал плечами Махмуд, - еще говорит, что нам [сваливать] надо. Больше [ничего] не говорит.
- [Плохо], - пожал я плечам и шагнул к светленькой. – Эй! Пойдем, мы им уже не поможем.
Девушка не ответила, лишь посмотрела на меня своими голубыми глазами, полными слез.
- А Даша? Куда ее?
Вот здорово, нам еще и трупы с собой таскать.
- Оставим пока здесь, из отеля вызовем скорую, их заберут, - произнес я.
Ну да, конечно. И скорую вызовем, и заберут.
Но не тащить же трупы с собой? К тому же я даже не знаю сейчас, где машина!
Махмуд, наконец, одел на темненькую рубашку и, оттеснив девушку в сторону, присел и с усилием приподнял мертвое тело парня, только его яодвито-зеленые кроссовки в воздухе безжизненно качнулись.
Вздохнув, я присел рядом с мертвой девушкой и, поморщившись от боли, поднял ее на руки. Не успевшее остыть и окоченеть тело оказалось очень легким, почти невесомым.
Мертвую я положил рядом с деревом, у которого уже опустил парня Махмуд.
- Все, сваливаем, - сквозь зубы выдохнул узбек, глядя вслед уходящим арабам с повязками, один из которых помахал нам рукой.
Черт, я им даже спасибо не сказал.
- Где машина, помнишь? – обернулся я к узбеку.
- Иээээйй…
- Тоже не помню, - озадачился я.
- Может, на крышу залезем? – предложил Махмуд и показал на стену дома, в которой сейчас была открытая дверь.
- Да, давай, - кивнул я, присматриваясь, - только сумку заберем.
Пока Махмуд быстро сбегал за сумкой, я потащил обеих девчонок за собой, уговаривая их успокоиться. Хотя они и так без истерик, просто надо же было им хоть что-то говорить.
Протиснувшись в узкую дверь, мы оказались в тесном коридоре.