С трудом и болью проглотив капсулу, Марина лежала на кровати, чувствуя, как понемногу боль отступает, а на смену ей приходит тянущая слабость.
Но неожиданно, когда она уже почти заснула, в вопли за окном вплелись чьи-то дружные крики. Марине даже показалось, что это какой-то варварский напев. Но постепенно девушка понимала, что кричат на русском - но слова разобрать никак не получалось. Несколько человек, находившиеся рядом в комнате, шепотом переговариваясь, подошли к окну, осторожно выглядывая на улицу.
Вдруг эхо звучавшего с улицы напева повторилось совсем рядом.
- [Давай]… Альбина, [давай]… забудь про макияж, ведь он тебе не пригодится… [Давай]… Альбина, [давай]… с тобою дружный наш девятый бэ…
Некоторое время Марина не могла понять, что же за отголосок эхом сопровождает крики с улицы, но вскоре до нее дошло, что это сидящий подле Вики на кровати Влад тихонько подпевает пошлому напеву.
- Владик, это что? – спросила его Вика негромко.
- А ты голоса не узнаешь? Вроде эти, отмороженные…
- Сережа с Махмудом?
Глава 26. Сергей
07 октября, утро
Как взошло солнце, людей вокруг стало как-то много и разом. Не обращая на них внимания, я сидел и ковырял грязь под ногтями, изредка поглядывая на Махмуда. Узбек сидел неподвижно, сосредоточенно глядя в одну точку.
Черт его знает, что у него в голове творится.
- Ух ты епта… - послышался удивленный голос Влада рядом. Взяв стул, он поставил его у соседнего. Молча я, наклонив голову, посмотрел на него с болезненным прищуром – яркий солнечный свет доставлял неудобства.
Неожиданно Влад опустил глаза и даже, как мне показалось, захотел встать и просто уйти.
- Да, поспать вы нам не дали, - произнес он, наконец.
Я отвечать не стал, просто пожал плечами. В глаза он мне по-прежнему не смотрел.
- Простите, - неожиданно выдохнул Махмуд. Влад быстро глянул на него, но узбек глаз не поднял, так и сидел, уставившись в одну точку.
Люди рядом негромко и смущенно переговаривались. Ну да, было отчего – белое покрытие пола перед бассейном, баром и во многих местах было густо заляпано кровью. Тот тут, то там лежали трупы бешеных. Немного - здесь мы только человек семь оприходовали. Один валялся совсем рядом с нами, раскинув руки и упершись щекой в поверхность. Лицо бешеного было обезображено гримасой, а чуть вышел лба в черепе была крупная дырка, из которой вывалилась серая масса мозгов. Это Махмуд исполнил, кстати, заменив сломавшуюся у него в процессе бейсбольную биту на клюшку для гольфа.
Но херня, парни еще на пляже не смотрели. А уже – услышал я сдавленные возгласы. Да, сегодня там точно вряд ли кто загорать будет. Постарались мы на славу – ночью бешеные все набегали и набегали. Хорошо они воды боятся – мы всю ночь их на границе иррационального страха держали, понемногу убивая. Ближе к утру только, когда немного осталось, сами в атаку пошли.
- Круто вы, - покачал головой Влад.
- А то, - пожал плечами я. Безразлично впрочем - внутри меня творилось непонятно что. Пустота какая-то. Вроде руки те же, ноги те же, да и все остальное… побитое, но родное. А вот сознание… даже не сознание, а мысли, мироощущение изменилось. Как будто я, тот самый я, который уже двадцать пять лет я, смотрит сейчас со стороны на свои действия.
Почувствовав на себе взгляд, я резко обернулся. Высокий парень в белой рубашке, столкнувшись со мной глазами, даже отшатнулся.
- Что смотришь? – неприязненно поинтересовался я. Парень отвел глаза и счел за лучшее отойти, не отвечая.
- Ты себя в зеркале видел? – спросил меня Влад.
Я обернулся к нему – явственно услышав как высокий парень облегченно выдохнул.
- Не, не видел, - покачал я головой, - что такое?
- Да [вообще], - произнес вдруг Махмуд, - непричесанный, неумытый, зубы не почистил. Страшное зрелище.
Влад только кивнул согласно.
- Мда? – поднял я бровь, - пять сек, схожу, посмотрю.
Влад поднялся и пошел следом за мной. Наверное для того, чтобы я никого не напугал, если уж действительно так все плохо.
У большого зеркала в холле стоял несколько минут, всматриваясь. Потом сделал шаг вперед, рассматривая себя поближе.
Ну да, было чего пугаться: лицо стало осунувшееся, острое, с ощеренным злым выражением, хотя я даже не старался ни разу. Бледная, неживое какое-то – а на висках явственно видны черные ниточки вен. Но самое страшное – глаза. В глубоких, потемневших почти до черноты впадинах; зрачок булавочный, как у героинового торчка. И белок больше не белок – он стал мутного, желто-красного цвета.