Терпимое отношение Орлова к замужеству вне его владений было в русле устоявшихся дворянских порядков, а вот суммы, которые он взимал, когда женщины пользовались этим правом, шли с обычаем вразрез: вместо номинального сбора, как прежде, он подходил к отпуску крепостной девки для замужества как к продаже. Единственное сохранившееся указание на выводное, взятое Орловым в 1770-х, касается бежецкой вотчины, где в 1776 г. была истребована сумма 15 рублей. Это была такса, установленная самым старшим из братьев Орловых Иваном в 1773 г. в Сидоровском[153]. Владимир, очевидно, повторял за братом. 15 рублей — это намного больше, чем другие помещики брали в это время: в начале 1770-х в округе Сидоровского такса была 1–2 рубля, в Ростовском уезде неподалеку от Бежецка — 2–5 рублей[154]. Иван и за ним Владимир Орловы в 1770-х гг. установили выводное выше рыночной цены бракоспособной крепостной крестьянки — примерно 10 рублей[155]. К 1783 г. Орлов повысил вывод в Сидоровском и, вероятно, в других вотчинах до 30 рублей, в то время как другие помещики в окрестностях Сидоровского в 1780 г. взимали около 10 рублей[156]. Размеры вывода росли везде, но у Орлова быстрее, чем у большинства.
Орловское Уложение 1796 г. не уточняло размера вывода потому, что к тому времени размер менялся, в зависимости от состоятельности двора уходящей невесты. Орлов, возможно, понимал, что зажиточное семейство выдаст дочь замуж только в зажиточный же двор, но я не думаю, что он вдавался в такие подробности: если дочь зажиточного отца выходила замуж на сторону, вывод устанавливался большой, и Орлову было все равно, кто его будет платить. Поскольку рыночная цена бракоспособных крепостных девок (как и крепостных душ в целом) со временем росла, повышался и размер вывода у Орлова[157]. В 1792 г. Орлов установил минимальный уровень выводного в своем городецком имении в 50 рублей, в Сидоровском в 1790-х вывод был в диапазоне от 30 до 100 рублей[158]. В первой четверти XIX в. за большинство невест, уходивших из орловских вотчин, взималась плата от 100 до 150 рублей, хотя иногда она снижалась до 60, но изредка поднималась гораздо выше: например, в 1821 г. за девку из Городецкого было уплачено 420 рублей[159]. С 1799 по 1825 г. сам Орлов покупал невест для своих мужиков, для которых не нашлось жен в собственном имении, по 100–150 рублей[160]. Если женщина, уходящая из вотчины в замужество, обменивалась на ее денежный эквивалент, то не было оснований беспокоиться об имущественном ущербе. Усвоив эту концепцию, Орлов в Уложении 1796 г. позволил замужество на стороне женщинам во всех своих вотчинах. Возможно, он увидел в замужестве крепостных девок в посторонних вотчинах дополнительный источник дохода.
В реальном выражении размер выводного у Орлова не повысился в 6–7 раз, как можно заключить из разницы между 15 рублями в 1770-х годах и 100 рублями в среднем на рубеже XVIII и XIX веков. С поправкой на инфляцию и предполагая, что после 1789 г. валютой по умолчанию (почти никогда не указываемой) был бумажный ассигнат, а не серебряный рубль, средний размер выводного, взимаемого за женщин, выходивших замуж из Сидоровского на сторону, между 1773 и 1800 гг. на самом деле только удвоился[161]. Если же отсчитывать от 1760-х гг., когда управитель дворцовыми имениями в Сидоровском брал, наверное, двухрублевый вывод за уходящих из имения невест, к 1800 г. реальная стоимость выводного увеличилась в 13 раз[162]. Учитывая, что в районе 1760 г. владельцы крепостных душ обычно взимали 2–4 рубля за вывод, а к 1800 г. брали, как Орлов, уже около 100 рублей, в последней трети XVIII в. реальный рост стандартной ставки выводного был в диапазоне от 6,5 до 13.
153
РГАДА. Ф. 1273. Оп. 1. Д. 510. Л. 10; Ф. 1454. Оп. 1. Д. 344. Л. 4. До 1789 г., когда впервые были выпущены бумажные деньги (
154
РГАДА. Ф. 1454. Оп. 1. Д. 164. Л. 1, 2, 9, 10, 12–13; Д. 41, 58, 115; Государственный архив Костромской области (ГАКО). Ф. 228 (Сидоровское вотчинное правление). Оп. 1. Д. 6. Л. 1–2 об.; Д. 34, 41, 58 (Сидоровская округа). РГАДА. Ф. 615 (Крепостные книги). Оп. 1. Д. 9205, 9207 (Ростовский уезд).
155
156
РГАДА. Ф. 1454. Оп. 1. Д. 308. Л. 1. По состоянию на 1780 г. вывод был по-прежнему 15 рублей: Там же. Д. 238. Л. 7, 9, 20, 22, 26. 10-рублевый вывод, взятый помещиками, чьи крепостные девки вышли замуж в орловскую вотчину в 1780 г., см.: Там же. Д. 253. Л. 1–2.
157
О несколько противоречивых цифрах, отражающих цены конца XVIII в. на покупку крепостных для военной повинности и на мужиков, приобретаемых вместе со всей вотчиной, см.:
158
РГАДА. Ф. 1273. Оп. 1. Д. 516. Л. 79 об.; Ф. 1454. Оп. 1. Д. 419. Л. 1–1 об.; Д. 446. Л. 1–2;
159
РГАДА. Ф. 1273. Оп. 1. Д. 705. Л. 103 oб.; Д. 562. Л. 50; Д. 661. Л. 86; Д. 662. Л. 128; Д. 707. Л. 26 oб. — 27, 58 об.; Д. 742. Л. 6 об., 167; Д. 937. Л. 59 об.; Д. 1000. Л. 50 об.; Д. 936. Л. 8 об. (Городец, 1821).
160
Там же. Д. 533. Л. 43 об. — 44, 61, 89 об. — 90; Д. 531. Л. 162–162 об.; Д. 564. Л. 100 об.; Д. 662. Л. 76 об., 86 об. — 87; Д. 707. Л. 99, 161; Д. 742. Л. 2 об.; Д. 937. Л. 101 об. — 102; Д. 973. Л. 1; Там же. Ф. 1454. Оп. 1. Д. 1154. Л. 2. В 1784 г. генерал Александр Суворов оставил в Москве 150 рублей на покупку трех девок для замужества; вотчинный чиновник сказал ему, что этого недостаточно, за 50 рублей можно было купить только девку, которая совсем ничего не умела, а за 80 он мог приобрести искусницу. В 1785 г. Суворов попросил доверенного купить четырех женщин в жены дворовым по 50 рублей за душу в Новгородской губернии, где они стоили меньше (
161
Я использовал показатель инфляции Бориса Миронова из:
162
В длинном меморандуме (длинной докладной записке) от 1777 г., дающем обзор истории сборов за уход из дворцовых имений в связи с замужеством, отмечается, что в разных местах взимали по-разному: от 25 копеек до 2 рублей, а иногда и 5 рублей (РГАДА. Ф. 1239 (Дворцовый архив). Оп. 3. Д. 49 409–49 420. Л. 432–435 об.).