Во время одной из таких вот манипуляций нож задел латунную коробочку размером с сигаретную пачку, слегка прикрытую грунтом и позеленевшую от времени. От удара в ней образовались глубокие вмятины и рваное отверстие. Трактор сгреб этот изуродованный предмет вместе с другим мусором на край площадки.
Окончив работу, Рауль заглушил двигатель и направился в ангар, где содержались поросята.
К полудню из искореженной коробочки одна за другой выползли пять вялых, истощенных мух. Изначально их было двенадцать, но семь погибли от удара и навсегда остались в латунном плену. Выжившие насекомые подкрепились из зеленой зловонной лужи и, волоча по земле слабые крылышки, переместились на солнце. Через некоторое время они взбодрились и стали пытаться взлетать.
Первые их неуверенные полеты длились всего лишь по нескольку секунд, но каждая новая попытка становилась продолжительнее. Они словно заряжались энергией от палящего светила, двигались все увереннее и быстрее. Спустя некоторое время вся эта команда перелетела на территорию фермы и расселась по железным балкам громадного ангара, в котором в ожидании кормежки нетерпеливо повизгивали сотни породистых свиней.
Но насекомых, вышедших на свободу, интересовали вовсе не эти хрюкающие твари. Мухи устроились под потолком и жадно следили за желтыми комбинезонами работников, мелькающими внизу. Их было четверо: трое мужчин и одна женщина.
Наконец первая муха сорвалась с места, с громким жужжанием облетела Рауля, орудовавшего лопатой, и спикировала ему на кисть. Рабочий вскрикнул от острой боли, в глазах у него пошли красные круги, он дернулся несколько раз и упал на бетонный пол…
Хозяин возвратился из города только к четырем часам и еще на подходе к ферме услышал голодный поросячий визг. Дин Бутман ворвался в помещение с побагровевшим лицом и быстро зашагал по проходу, обставленному клетками.
Голодные животные, теснившиеся за решетками, с ненавистью тыкались розовыми пятачками в пустые кормушки и раздраженно хрюкали. Завидев хозяина, они подняли такой визг, что у Дина зазвенело в ушах. Истерическая реакция поросячьего сообщества на грубое нарушение внутреннего распорядка усиливала мысль о необходимости сурового наказания разболтавшегося персонала, стучавшую в висках мистера Бутмана.
«Выгоню всех к чертовой матери!» – думал он и в бешенстве сжимал волосатые кулаки.
Гнев мистера Бутмана сменился ужасом, когда он споткнулся о стоптанные кроссовки, торчавшие из-за угла, и увидел Рауля Вирджилио, растянувшегося на полу. Мексиканец лежал навзничь. Одна его рука была закинута за голову, другая безвольно вытянута вдоль тела. Поза потомка древних ацтеков и мертвенная бледность, проступившая на его лице, говорили о том, что Рауль не просто прилег отдохнуть, а заснул вечным сном, от которого его уже никто пробудить не сможет.
Этот крепко сбитый, мускулистый парень мог отпахать свои десять часов на ферме, затем расправить смоляные усы, сбрызнуться одеколоном и ускользнуть в ночь на мопеде. Время до утра мексиканец обычно коротал в вагончике пышной мулатки Эльзы, работницы птицефабрики, расположенной в полутора милях отсюда, или в городе, в небольшом одноэтажном домике хозяйки булочной, пятидесятишестилетней блондинки Евы Полонски.
Мистеру Бутману это казалось невероятным. Жизнелюб Рауль Вирджилио, который один мог вкалывать за троих и иметь при этом двух любовниц, был мертв.
Бутман выхватил из кармана мобильный телефон, набрал номер срочной медицинской службы и срывающимся от волнения голосом объяснил ситуацию. Завершив разговор, потомственный свиновод двинулся было к конторке, но откуда-то сверху на него налетели две мухи.
Мужчина попытался отмахнуться, но почувствовал жгучие уколы в шею и левый локоть. Владелец фермы задрожал, как в лихорадке, в глазах у него потемнело. Он сделал шаг назад, зашатался, не удержал равновесия, рухнул и уткнулся лицом в грязные кроссовки мексиканца.
Медицинская бригада, прибывшая через шесть минут, обнаружила на ферме пять жертв. Помимо хозяина и Рауля скончались еще два мексиканца и жена одного из них.
Взвыли сирены на подъезде к поросячьему царству. На помощь первой бригаде прибыли вторая и третья. Лица санитаров были закрыты масками, руки – перчатками.
Впрочем, медики могли бы и не оберегаться. Совершив свое подлое дело, вся зловещая пятерка поднялась и строем фронтовых штурмовиков, возвращающихся с боевого задания, покинула пределы фермы. Мухи устроились на ночлег у старого дуба, в месте, которое, по их понятиям, можно назвать райским. Это были кучи свиного навоза, политые обильным дождем и прогретые жарким дневным солнцем.