— Тяжеловато.
— Сорок пять фунтов вместе с керамическими бронепластинами. Плюс штурмовой бронешлем. Плюс расширенная система обмундирования в холодный период, а это — семь слоев ткани, вещмешков и жилетных карманов, в которых есть все, что понадобится идущему на войну бойскауту. Вещей, конечно, многовато, но там ты будешь чертовски рад, что они у тебя под рукой…
Ли Нельсон вошла в двадцать седьмую палату и направилась прямо к мастеру-сержанту Трету.
— Что стряслось, Рокки? Что его напугало?
Безногий инвалид привстал на кровати.
— Не знаю. Вначале у него были обычные кошмары, но час назад он начал чудить.
— Угрожал себя убить? — поинтересовалась врач.
— Нет… Ни разу с того дня. Причина в другом. Вы не забыли, какой сегодня день?
— Одиннадцатое сентября…
Рокки кивнул головой.
— Множество людей пошли в армию после терактов одиннадцатого сентября. Думаю, этот парень из их числа.
— Спасибо.
Доктор Нельсон вошла в ванную комнату…
В стене виднелись вмятины размером с человеческий кулак. Один из трех рукомойников был сорван, а зеркало разбито на осколки. Два санитара прижимали сопротивляющегося Патрика Шеперда к полу, а медсестра никак не могла сделать ему успокоительный укол.
— Коли его!
— Держите его!
— Подождите!
Ли Нельсон встала так, чтобы Патрик увидел ее лицо.
— Шеп!.. Шеп! Открой глаза и посмотри на меня.
Мужчина открыл глаза и прекратил сопротивляться.
— Ли?!
Медсестра ввела иглу шприца в левую ягодицу больного, впрыскивая ее содержимое в кровь. Тело однорукого ветерана сразу же обмякло.
— Сестра Меннелла! Я же вам приказала подождать!
— Чего ждать? Этот человек — живая иллюстрация посттравматического шока. Ему не место в центре для ветеранов. Его надо изолировать от окружающих.
— Она права, док, — подал голос один из санитаров, ощупывая пальцами рассеченную левую бровь. — Этот парень — настоящий буйвол. Теперь я без тазера [8]к нему не подойду и на пушечный выстрел.
— Он — ветеран. Постарайтесь этого не забывать, — сказала Ли Нельсон, глядя сверху вниз на неподвижного пациента.
Костяшки единственной руки Патрика были разбиты до крови о стены.
— Уложите больного на кровать и привяжите. До конца дня держите его на седативных препаратах. И запомните, сестра Меннелла! Если вы еще хоть раз проигнорируете мои распоряжения, неделю будете выносить за больными подкладные судна.
Медсестра надела колпачок на иглу шприца и подождала, пока доктор Нельсон отойдет.
— Большое дело! — фыркнула она. — Мне платят жалких сорок пять долларов в час не за то, чтобы я мыла подкладные судна.
Пострадавший санитар помог своему товарищу поднять бесчувственного больного с пола.
— Ты все делала правильно, Вероника. Просто у доктора сегодня плохое настроение.
— Не в том дело, — сказала медсестра, нащупывая пульс Патрика на правой руке. — Просто он ей нравится.
Колумбийский университет
Шермерхорн-холл
Морнингсайд-Хайтс, Нью-Йорк
09:58
Основанный англиканской церковью в 1754 году Королевский колледж ныне называется Колумбийским университетом. Это частное учебное заведение входит в элитную Лигу плюща. Университет занимает шесть кварталов на Морнингсайд-Хайтс, в районе, расположенном между Верхним Вест-Сайдом и Гарлемом.
Профессор Панкай Пател вышел из Шермерхорн-холла в сопровождении студентки магистратуры, которая работала в «Колумбийском научном вестнике».
— У меня мало времени. Где вы хотите взять у меня интервью?
— Вот там, — сказала девушка, подводя профессора к парковой скамейке.
Студентка навела небольшой, размером с ладонь, камкордер [9] на лицо мужчины.
— Это Лиза Льюис. Специально для «КСР». Я беседую с профессором Панкаем Пателом, автором книги «Макросоциальное зло и упадок Америки». Объясните, пожалуйста, нашим блоггерам, что такое макросоциальное зло.
Лысеющий сорокатрехлетний интеллектуал откашлялся, не зная, куда смотреть, — на девушку или в объектив видеокамеры.
— Макросоциальное зло относится к отрасли психологии, изучающей патологические факторы, свойственные аномальным личностям. В погоне за властью они используют моральные недостатки общества, манипулируя людьми с помощью своего богатства и политического влияния.
— В вашей книге вы называете этих людей психопатами у власти.
— Верно. По определению психопат — это человек, который ведет себя ненормально, поскольку он лишен чувства вины. Представьте себе людей, которые живут без совести, без сожалений о содеянном и без чувства стыда. Таким людям наплевать на ближнего своего. Что касается морали, то такие люди, можно сказать, не имеют души. Их поступками движет лишь официальное право. Такие люди совсем не хотят изменяться. Как раз напротив. Они считают свою духовную неполноценность полезным качеством, сильной стороной характера. Они как волки среди стада овец. Действуют, когда другие колеблются. В детстве их наказывали за то, что они жарили в микроволновой печи хомячков и скармливали петарды уткам, но, повзрослев, они поумнели и научились притворяться «нормальными». Свои социопатические склонности они направляют на манипулирование другими людьми. Для них законы не писаны. Закон джунглей — единственный закон, который они уважают. Если они чего-нибудь хотят, то просто идут и отнимают. Если такие люди имели счастье родиться в подходящей семье из высшего общества, для них нет ничего невозможного.
— А что насчет политиков? — спросила девушка. — В своей книге вы называете имена политиков из обоих лагерей, включая бывшего вице-президента. Вы не боитесь, что на вас подадут в суд?
— Я больше обеспокоен тем, что миром правит военно-промышленный комплекс. Эти люди верят, что для достижения своих целей имеют право убивать невинных людей.
— Книга называется «Макросоциальное зло и упадок Америки». Автор — профессор Колумбийского университета Панкай Пател. Лиза Льюис. Специально для «КСР».
Девушка выключила камеру.
— Благодарю вас, профессор.
— Вы прекрасно провели беседу, — сказал мужчина. — Скажите, вам действительно понравилась моя книга?
— По правде говоря, я прочла только предисловие, но уверена, что это очень интересная книга.
Профессор зевнул, провожая девушку глазами.
Перейдя Амстердам-авеню, Панкай подошел к голубому грузовому автомобилю-кухне, припаркованному на обочине.
— Пожалуйста, пшеничный сэндвич с индюшатиной, салатом-латук и томатами… а еще бутылочку воды.
Продавец протянул мужчине коричневый бумажный пакет с его заказом, а взамен получил кредитную карточку.
Возмещая потраченное впустую время, Панкай ел на ходу. Он направлялся в университетскую библиотеку.
«Час — на работу в читальном зале, час — в гимнастическом зале. Надо будет позвонить Манише. Одиннадцатое сентября — непростой день для нее…»
— Профессор Пател! Минуточку!
Он повернул голову, ожидая увидеть девушку, которая брала у него интервью. Вместо нее он увидел красивую азиатку лет двадцати с небольшим, одетую в черный костюм и кепи водителя. Мужчина удивился.
— Сколько букв в имени Бога? — задала ему вопрос девушка.
Нервная дрожь пробежала по всему его телу.
— Сорок две.
Красавица улыбнулась.
— Прошу следовать за мной.
Чувствуя слабость во всем теле, профессор последовал за девушкой до ждущего их лимузина. Его ноги дрожали. Девушка открыла заднюю дверь автомобиля.
— Пожалуйста, садитесь.
Панкай неуверенно заглянул в салон лимузина. Там никого не было.
— Куда вы меня повезете? — поинтересовался он.