"Я знаю, лето вернётся,
Всё повторится опять,
И снова солнце проснётся,
И я тебя буду ждать.
А просто осень пришла -
И кружат голову листья,
Летят за окном.
А просто осень пришла -
Играть на сердце дождём,
Последним дождём"
Ладно, не судьба, видимо, сегодня встретиться. Матвей решил прогуляться. Уже темнело, а фонари не включали. Он обошел здание дома культуры. И вдруг у служебного входа заметил мужчину, сидевшего на скамейке.
Тот был одет очень странно. В черном длинном плаще, на голове большая шляпа, а вокруг шеи намотан шарф голубого цвета. Подойдя поближе, психолог прочел на шарфе надпись "Зенит".
«Вот это да! Неужели Михаил Сергеевич Боярский?» – подумал он. – «Шляпа, шарф Зенита. Но откуда он здесь взялся, в Коломне???»
Матвей подошел еще ближе и услышал, как мужчина напевал себе под нос:
"Говорят, должно на свете
Все меняться непременно,
Это мы еще из школы вынесли.
Все меняется, конечно,
Но остался неизменным
Старый двор, где
Мы с тобою выросли"
Песня точно Боярского. Но вот голос не его. Да и фигурой тот отличался от Михаила. Потолще, да и ростом ниже.
Но вот голос, этот голос… Где он его слышал?
– Мужчина, – максимально деликатно произнес Матвей, – а Вы, случайно, не Михаил Сергеевич Боярский?
Услышав эти слова, мужик встал и посмотрел на Матвея.
Сердце забилось учащенно. Так вот почему этот голос показался Матвею таким родным. Перед ним стоял Шура! Только, почему он так одет? И эти усы! Широкие. Они явно не шли ему. А еще – красные глаза.
– Александр! – радостно закричал Матвей и обнял своего кумира. – Вы не представляете, сколько приключений произошло со мной сегодня! Но наша встреча – это нечто особенное. Я – Ваш поклонник! Спасибо за творчество! – он снял с шеи шкуру лисы и протянул Шуре.
– Вот, я шкуру достал, помните?
Шура взял шкуру. Улыбка отразилась на его заплаканном лице.
– Спасибо, конечно помню. Твори добро. Ох, как это было давно.
Уголком зенитовского шарфа вытер размазанную по лицу от слез тушь.
– Мое творчество, говорите?!
После этих слов Матвеев кумир опять присел и поник.
– Нет больше моего творчества! Признаюсь, я даже рад, что этот странный мэр разогнал всех. Иначе, был бы провал!
– Какой провал? У Вас оборудование не настроено, или с музыкантами проблема?
– Дело во мне. Я стал другим. Не знаю, повзрослел, наверное. Извините, как Вас зовут?
– Матвей.
– Матвей, вы слушали Боярского?
– Конечно, слушал. В детстве, когда я был ребенком, он был очень популярен.
– Он и сейчас популярен, – поправил его Шура. – Михаил гениален! – Ооо-оо-оо, зеленоглазое такси, – запел Шура, закатив к небу глаза.
– Сегодня, – продолжал певец, – я хотел объявить, что больше не могу исполнять свои песни. Но видите, все разрешилось, само собой. Только как дальше жить, я не знаю. У меня гастроли расписаны на год вперед. Все отменил. Мой директор меня бросил. Я остался совсем один. Только я и творчество Боярского.
Он опять зарыдал.
– Три дня назад, – сквозь слезы продолжил Александр, – когда я вновь открыл для себя творчество Михаила Сергеевича, нашел через знакомых его телефон. Позвонил, признался, что люблю его и жить без его песен не могу.
– А он что?
– Закричал в трубку: "Каналья, тысячу чертей! Вы с ума, что ли, все там, в своей Москве посходили? Сначала Стас Костюшкин, теперь Шура. Катитесь к чертям!» И бросил трубку. Что же мне делать? – он высморкался в шарф.
– Для начала, – ответил психолог, – перестаньте реветь и убиваться. Теперь у Вас есть я. Не брошу, не предам. Буду петь Ваши песни и по новой влюблю Вас в Ваше творчество. Перезагрузку устроим. Поживете пока у меня. Жена только рада будет, наверное.
– Правда? Святой Ланфрен-ланфра! Лан-тати-та! У меня есть теперь друг! Спасибо, Матвей. Скажите, а у Вас дома есть диски Боярского?
– Нет, зато у меня дома есть бар. А в нем есть виски, водка, текила, коньяк, ром и вино. Творчество на любой вкус! Поехали домой, родной.
Они сели в машину, Матвей включил песни Шуры. Но сидевшему на переднем пассажирском сиденье Александру была по барабану доносившаяся из динамиков музыка. Он мурлыкал себе под нос песню Боярского:
«Все пройдет, и печаль, и радость
Все пройдет, так устроен мир.
Все пройдет, только верить надо,
Что любовь не проходит, нет»
А эпидемия набирала обороты. Поговаривают, что к ее возникновению причастен Иосиф Пригожин. Как сказал источник, близкий к Росэпидемнадзору и ФСБ, на протяжении последних пяти лет, Пригожин вел тайную разработку газа, в результате распыления которого человек, получивший даже микроскопическую порцию этого вещества, навсегда должен был становиться поклонником творчества певицы Валерии. Но что-то пошло не так… Ученые разбираются в причинах и ищут вакцину от этого странного, неизведанного заболевания. А пока, мэр Москвы просит всех оставаться дома. Не включать радио и телевизоры. И по возможности, поменьше дышать…