— Видел? — Раздалось в рации.
— Да.
— Гранатомет?
— Походу.
— Все, сваливай. Я по GPS вижу твои координаты. Интересно, как объяснят, что с тобой случилось. Пока не смогу выходить на связь, на базе переполох. Ты держись, мы тебя не бросим. Укройся и сиди тихо.
Рация замолчала. Марк еще раз посмотрел в окно на горящий дом, выдохнул. Любой другой на его месте, как минимум, нервничал бы. Но он сохранял относительное спокойствие, только сердце билось чуть быстрее. Накинул на плечо рюкзак и двинулся из отеля.
Часть 6
Пролог
Трасса Дон-М4.
Слева за горой показалась мачта Новороссийской телебашни. Похожая на Останкинскую, только поменьше. Резко выделятся на фоне покатых и зеленых гор.
«Интересно, сколько она простоит без человека. Эпично рухнет. Застану я это, или она меня переживет?»
Прибавил газ, проезжая цементный завод в Верхнебаканской, издалека похожий на космодром. Вдоль дороги десятки брошенных цементовозов, прибитые пылью, часть уже на спущенных колесах. Справа машина наполовину в канаве, с истлевшей мумией за рулем. Уже не обращаешь внимание на трупы, они стали чем-то обыденным и привычным. Как мусор на тротуарах, бычки сигарет на газонах или пивные бутылки в канавах.
Почти дома. До Геленджика, если придавить, час-полтора езды. И чем ближе к родному городу, тем сильнее стучит сердце и потеют ладони. Москва — Воронеж — Ростов — Краснодар. Все города вымерли, но в них апокалипсис ощущался чем-то чужим, неестественным, не принимался близко к сердцу. На малой родине ощущения будут иные. Каждая улочка, каждый дом, магазинчик, дерево будут возвращать в детство, обжигая болью необратимости. Только увидев вымершие дома знакомых и друзей, до конца познаешь масштабы катастрофы и столкнешься с мыслью — «ничего уже не вернуть». Все былые проблемы станут тленом. Что скрывать, уходя в пучину терзаний, во время очередного жизненного кризиса, ни раз допускал мысль о глобальном «абзаце». Представлял, как то или иное бедствие подорвет устои общества, и все проблемы решатся разом без его участия. Только не думал, что это повлечет за собой — потерю всех, кого любил. Полное разрушение жизни. Смысл выживать каждый день, если не с кем поговорить, разделить переживания и эмоции. Больше не будет новых фильмов, музыки, картин. Ничего. Глобальная пустота.
Только сейчас понял, какой тупой и мазохистской идеей было вернуться домой. Но преодолев почти весть путь, возвращаться назад глупо. Да и куда возвращаться? В вымершую Москву? Где вот-вот наступит зима и укроет землю белым почти на полгода. Верная смерть. Но сможет ли жить здесь, где все ввергает в ностальгическую меланхолию? Так недолго и с рассудком попрощаться.
Чтобы хоть как-то оттянуть время, заехал на набережную Новороссийска. Мотоцикл остановил прямо возле парапета, снял шлем и спустился к морю. Теплое. Лежит как стекло, поглаживая камни, как волосы любимой. Вода чистая. Теперь и в Цемесской бухте можно купаться. Часть кораблей уже выкинуло на берег, часть дрейфуют. Еще несколько лет и от них останутся только остовы на дне, как ржавые кости исполинского киборга. В Геленджике бухта тоже очистится в кой то веки. Каждый год с конца июня ни один местный не залезет купаться в черте города — ротовирснуя инфекция гарантирована. А теперь чистота и пустота. Природа смыла людей вирусом, как жир с тарелки смывается лавандовым фейри.
Глава 1
Тимур
2.18 по московскому времени.
База «Рассвет».
Кабардинка.
Проснулся от топота ног за дверью. Настроение ни к черту, весь вечер не мог найти Леру и изрядно психовал. Встретил её перед отбоем, на улице в беседке, сидела в телефоне, листала фотографии. На вопросы «где была», ответила, что готовила учебную программу для детей. Спать вместе отказалась, сильно устала, вдобавок от месячных болел живот. Вроде ничего криминального, но дурацкая интуиция подсказывала, что что-то не так. И голос девушки звучал прохладнее, и поцелуй вскользь, почти неподвижными губами. А теперь еще этот шум в коридоре, мешающий спать.